Сергей Князев о себе и о грибах

От гриба-литератора всем доброжелателям поклон

- Гиви, слушай, грибы любишь?
- Кушать люблю, а так нет.

Какой мерзкий анекдот. Это не фольклор, а загрязнение цивилизации. Подобное надо запрещать – как общества грибников, Аллу Пугачеву и бактериологическое оружие.

Одно из самых ранних воспоминаний – какой-то справочник про грибы. Читать еще, разумеется, не умел, а картинки, помню, рассматривал с удовольствием. Особенно нравилась та, где толстая такая штука с красной шляпкой (Зигмунд, привет). Тогда и закралось у меня подозрение, что книжки и литературочка вообще с грибами как-то связаны. Когда вырос, стал читать, писать и в меру своих слабых сил думать о литературе - окончательно себя в этом убедил.

Поэтому сообщение Курехина о том, что Ленин – гриб, не стало для меня откровением. Эка сенсация: кем же еще мог быть человек, писавший о себе в графе "профессия" "литератор"?

Все пишущие суть грибы.

Литераторы и сами это всегда знали наверняка – но никому не говорили. Хотя и проговаривались. Помните знаменитое "У вас Гоголи-то как грибы растут"? Внимательный читатель мог без труда догадаться, кем на самом-то деле являются писатели. Как у нас называют пожилого человека, который кроме как мемуары сочинять ни на что не годен больше? Правильно, старый гриб. Ни одной ведь мало-мальски аппетитной гастрономической сцены, где фигурируют грибы, в мировой литературе нет. Все про бараний бок с кашей; осетр там, блины, водочка, огурчики… Кто ж будет рассказывать, да еще и с удовольствием, как тебя жрут? Даже Василий Васильевич Розанов – уж на что провокатор и литературоненавистник – и то своих не трогал: "Что делать?" - спросил нетерпеливый петербургский юноша. Как что делать: если это лето - чистить ягоды и варить варенье (заметьте – не грибы на зиму запасать. – С.К.); если зима - пить с этим вареньем чай".

Поначалу литераторы особость свою не афишировали, скрывали, отказываясь от корней. И даже пытались (да и сейчас сохранились еще безумцы и предатели) рассуждать о том, какие они едят грибы, в каком виде... . Трусливые дешевки: про маленьких людей, про лишнего человека, про среду, которая заела (проговорка по Фрейду, неправда ли?), про вечную женственность, про соборность с духовностью, – а где же про грибы, спрашивается? Ситуация постепенно стала меняться после того, как легкомысленный ренегат Александр Сергеевич Грибоедов жестоко поплатился за свою каннибальскую фамилию (как известно, возмущенные подобным кощунством, народные массы, чтущие главную исламскую книгу и, соответственно, ее Автора, его растерзали – своя своих не познаша. "Я брат ваш", - кричал Грибоедов. А те ему: "Не брат ты нам, гнида черномазая".). Но только в ХХ столетии произошел кардинальный переворот в самосознании писателей: Борис Бугаев прямо заявил, что он на самом деле - Белый, поэт Николай Грибачев, журналисты Генрих и Артем Боровики, критик Сергей Боровиков решительно отказались от псевдонимов. Активно вводится в речь эвфемизм "ГРёБаный". Семиотики внушили-таки всем, что мир есть текст, то есть книга, следовательно… (дальше додумывайте сами). Наконец, Делез и Гаттари, описывая ситуацию постмодерна, ввели термин "ризома", что, как известно, означает "грибница".

Все это косвенным образом свидетельствует о том, что борьба грибов за свои права вышла на новый этап. Многовековые диверсионные действия: заражение грибковыми заболеваниями, массовые отравления, производимые грибами-камикадзе – не привели к тому, что наших товарищей перестали употреблять в пищу. Дело не в том, что насилие порождает насилие. Просто люди не понимают, за что их так. Надо разъяснить. Сегодня, в эпоху политкорректности и уважения прав меньшинств, главной задачей всех пишущих, всех грибов доброй воли является активное участие в борьбе за это под лозунгом "Грибы тоже люди!"

Грибы, перестаньте пожирать друг друга! И откажитесь, наконец, от употребления слов "ядовитые грибы" - и уж тем более "поганки". Сегодня более правильно говорить "другие грибы", "представители нетрадиционной грибной популяции" и проч. Спасем себя. Спасем грибы. Спасем литературу.

Не спрашивай, мудазвон, по ком колокол это самое, пока ты жаришь лисички.