ЮРИЙ БАТЯЙКИН
ЗЕРКАЛО КЛЕОПАТРЫ

Как и все необыкновенное, эта история началась самым банальным образом. Пятнадцатого или шестнадцатого октября 1962 года, незадолго до тридцати пятилетия Евграфа Трифоновича Лампадникова, непризнанного поэта, писателя и композитора, случилось так, что в киоске «Союзпечати» на Каляевской улице продавали рекламное приложение к «Вечерней Москве» а очереди за ним почему-то не было. В это время вышеупомянутый Лампадников вышел на Каляевку из Оружейной бани, где он по традиции в течение пяти часов испытывал на себе благотворное воздействие пара и массажа. Зорким глазом неудачливого литератора Евграф подметил наличие дефицита при полном отсутствии покупателей. Возможно, именно это несоответствие между формой и содержанием подтолкнуло его к киоску. Да и как иначе объяснить этот поступок, если доподлинно известно, что Евграф никогда не читал никаких газет.

Так или иначе, но он купил "приложение" и сунул его в карман. Вечером за чаем...

Вечером за чаем Евграф вспомнил о нем, и, поскольку, любопытство, слоняясь по домам, не обошло в этот вечер и его, Евграф раскрыл приложение и сразу же наткнулся на объявление, вызвавшее его улыбку: "Недорого продается старинное зеркало. Обращаться Главпочтамт, до востребования, Бетси Павловне Скляровой". Сочетание имени, отчества и фамилии привело писателя в восторг. Бетси Павловна... Роскошь какая!.. Склярова... Очаровательно... Можно написать целый роман... Скажем так:

"Как-то раз уроженка Житомирской волости, молодая помещица Бетси Павловна Склярова получила в подарок от своего кузена, отставного Лейб-гвардии Кирасирского полка, ротмистра, Казимира Адамовича Бисмарка старинное, никому не нужное зеркало. Писатель усмехнулся и продолжал:

"Не зная, куда его, девать и что с ним делать, а также по причине оказии в деньгах, она поместила объявление о его продаже в приложение к "Вечерней Москве". На ее счастье объявление попалось на глаза известному советскому писателю Евграфу Трифоновичу Лампадникову, который зеркало купил, хотя и очень недорого, но зато написал о нем роман "Зеркало Клеопатры", вошедший в сокровищницу мировой литературы" ... Писатель почесал за ухом и двинулся дальше:

"Сын Скляровой, Евгений, с детства белентрясничал, да еще ухитрился пристраститься к кантиолевой настойке. Дожив до восемнадцати лет дурак дураком, Евгений отправился в Москву к Лампадникову за советом, а заодно призанять деньжат. Евграф хитро прищурился и продолжал:

"Однако Лампадников к тому времени съехал с квартиры... Не зная, где искать приют на ночь, Евгений отправился в ближайший трактир, у порога которого столкнулся с грузным, подвыпившим мужчиной. Взявшись проводить его до дома за пятиалтынный, он, конечно, не предполагал, что его спутником окажется Российский Император Петр I. Петр, из благодарности, помог Евгению вступить в Союз Писателей СССР, а также в ЖСК, причем дал даже денег на первый взнос. Евгений удачно продал свою одиссею двум начинающим литераторам - Пушкину и Лермонтову, которые переделали ее: первый - в «Евгения Онегина», а другой - в "Героя нашего времени". После этого Скляров угнал в Америку военный самолет новейшей конструкции и зажил припеваючи, пока его не настигла пуля советских чекистов. Сестра Евгения...»

Евграф перевел дух. Было полдвенадцатого ночи...

Было полдвенадцатого ночи. Но Евграф еще долго не мог заснуть. Он фыркал, как выныривающий на поверхность дельфин, улыбаясь и приговаривая: "Ай-яй-яй, Бетси Павловна, зачем же вы угнали военный самолет-то, а?"

Наконец, веселый и довольный, он уснул. Всю ночь ему снилась Египетская царица Клеопатра. Она советовала ему и уговаривала купить у Бетси Павловны зеркало.

Утром, под впечатлением сна, Евграф отправил Бетси Павловне письмо. "Если царица советовала, то не зря... — думал он. Может, что-нибудь напишу..."

"Может, что-нибудь напишу", - думал Лампадников, и не без основания, потому, что написать он мог, действительно, что угодно.

Знакомые его, среди которых были профессиональные
литераторы, благосклонно относились к его таланту,
особенно отмечая его безудержную фантазию; сожалели, что он не пытается печататься. А Евграф, нескладный,
несобранный, разболтанный, Евграф лишь улыбался, и,
признательный за похвалу, одаривал их новыми
произведениями.

Теперь мысли его кружились каруселью вокруг Бетси Павловны Скляровой. Он чувствовал, что может выйти оригинальная вещица... И, опустив в почтовый ящик письмо, ощутил, будто с души свалился какой-то груз.

Всю следующую неделю воображение рисовало ему ее импозантный портрет, когда, наконец, пришел и ответ, в маленьком голубом конвертике. На старинной полуистлевшей бумаге, с водяными знаками в форме императорских орлов, через «ять», дореволюционным почерком было написано: "22 декабря в метро на станции "Новокузнецкая". "Интересно, — подумал Евграф, — а дальше-то что?... Уж не розыгрыш ли это?"

"Уж не розыгрыш ли это, - думал Евграф 22 декабря. Тем не менее, он побрился, съел пяток бутербродов с салями, сунул в карман кошелек с деньгами, и вышел на улицу. До "Новокузнецкой" он добрался на такси и вошел в вестибюль. В вестибюле никого не было, и он спустился по эскалатору на станцию.

Прогуливаясь вдоль строгих, озаренных мягким светом колонн, Евграф вдруг услышал голос: "Здравствуйте, граф." Он обернулся и увидел привлекательную девушку в легком бежевом пальто и с картонной коробкой подмышкой. На коробке было написано: «Бетси Павловна Склярова».

- Прошу прощения, я не граф, - сказал он, я - Евграф.

- Это одно и то же, - улыбнулась девушка. Помните старинную песенку?

Жил в Москве вельможный граф,

по прозванию Евграф.

Он по улицам ходил

и бездомных кошек 6ил...

Как-то ночью у Моста, - продолжил Евграф,-

повстречал Евграф кота.

Кот сказал ему: "Евграф,

ты, по-моему, не прав...

Они рассмеялись. "Вот вам зеркало", - сказала девушка.

– Сколько я вам должен?

– Серебряная монетка у вас есть?

– Есть.

– Давайте.

Евграф отдал монетку.

Ну, что же, до свидания, милый граф, - сказала девушка и, прежде, чем он успел возразить, скрылась в отходившем вагоне.

"Ну, дела", - подумал Евграф. - Уж не адская ли машина здесь?" Он приложил коробку к уху, но ничего не услышал. Ему вдруг страшно захотелось домой.

Ему вдруг страшно захотелось домой, и он, схватив первое попавшееся такси, помчался. Дома, едва переступив порог, он метнулся на кухню и, открыв ящик Острых Предметов, схватил ножницы. Нетерпеливыми руками разорвал он обертку.

Перед его глазами возникло овальное венецианское зеркало из отполированной платины на серебряной, потемневшей от времени подставке в форме головки юной египетской царицы Клеопатры, увенчанной короной с редкими красно-зелеными камнями. Царица спала, уронив голову на чашечку лепестков лотоса, затейливо переплетавшегося с короной.

Внизу на подставке были выгравированы способом каллиграфии какие-то стихи. После получасовых мучений со словарями Евграфу удалось их перевести. Вот они:

Лишь кажется тебе, что спит

Цветок прекрасный. Он,

как папоротник; что раз в году цветет.

И, если ты понять его сумеешь, то и тебе раз в жизни повезет.

"И тебе раз в жизни повезет", - размышлял Евграф, мягко раскачиваясь в качалке перед зеркалом. В это момент его озарила какая-то догадка. "А ну, посмотрим", — пробормотал он, раскрывая приложение. Как он и предполагал, объявления Бетси Павловны Скляровой в приложении больше не было. Теперь он не сомневался.

Теперь он больше не сомневался в том, что ему удастся сочинить прекрасный рассказ. Мысли его вспыхивали и разлетались разноцветными огоньками слов, и, ложась на бумагу, складывались в картинки причудливого калейдоскопа. Он ничего не видел, не слышал, не замечал. Он сочинял. Из творческого состояния его извлек стук балконной двери, на которой строители забыли установить задвижку и которая, когда поднимался ветер, доводила Евграфа до исступления. Теперь дверь словно издевалась над ним, и Евграф озверел. Он схватил молоток и длинный ржавый гвоздь, и со словами: "Ну, сейчас я тебя, гадину»... изо всех сил ударил по ржавой шляпке. И тотчас же дом содрогнулся под диким ударом, лампочка на потолке сверкнула серебряной молнией, поплыли по стенам нежные красно-зеленые тюльпаны, и в тот же миг Евграфа окружила кромешная тьма.

Его окружила кромешная тьма, а когда рассеялась, то он увидел, что за окном падает снег. Это было так прекрасно: снег кружился под неслышную музыку, и под эту музыку рождались слова странных стихов...

Погаси свой собственный жалкий свет,

И увидишь тогда сиянье других.

Евграф долго стоял у окна, пока слова, словно снежинки, кружились в нем, а потом, повернувшись, заскользил, как по льду, по светлому полу комнаты, и снова уселся в кресло напротив зеркала. И тут, как будто ветерок скользнул по его волосам. Евграф поднял глаза и увидел в зеркале, что за его спиной стоит прекрасная женщина, прижимая палец к губам.

- «Тсс»...

«Тсс»... — сказал сам себе Евграф, - Все нормально". Женщина улыбнулась, и он услышал шелковый голос "Не будем терять времени. Я пришла, чтобы тебе помочь, Я хочу сделать тебя богатым, известным и любимым. Ты, ведь, хочешь этого. Евграф улыбнулся в ответ и сказал: "Нет. Теперь уже не хочу. Кончился Евграф. Переехала его пополам жизнь, словно красный трамвай на опушке синего леса. Только и осталось ему, что сидеть в четырех стенах, да сочинять причудливые, никому не нужные рассказы. Но ему этого достаточно..."

- "Что ж, жаль, — сказала царица. — А, впрочем, дело хозяйское".

Она наклонилась к Евграфу и нежно прикоснулась губами к его виску. Что-то прошелестело за его спиной, и образ прелестной женщины исчез, растворился в глубине зеркала. Занимался рассвет.

Занимался рассвет, и Евграф ощутил, что ему очень хочется спать, И пока небо отряхивало со своего школьного платья остатки снега, он уснул. Спал он на редкость спокойно и глубоко. А когда проснулся, солнце уже вытянуло из лазоревых ножен свой золотой меч.

Евграф встал и пошел в ванную. Через час он был, что называется, "в порядке". Идти ему было некуда, и он закурил, качаясь в кресле и глядя на свое отражение в зеркале. Вчерашний ветер разбросал по комнате белые листы рукописей. "Как снег..." - подумал Евграф и улыбнулся.

И В ЭТУ МИНУТУ КТО-ТО ПОЗВОНИЛ В ДВЕРЬ.

В эту минуту кто позвонил в дверь, и Евграф, недовольный, пошел открывать. Он не любил неожиданные звонки. Чаще всего, таким образом, к нему приходили нежеланные гости: служащие ЖЭКа, участковый, почтальон. Все они приносили, как правило, неприятные вести и поэтому, прежде чем открыть дверь, Евграф опасливо глянул в маленький глазок. Но на площадке он никого не увидел. С досадой он приотворил дверь, и у него перехватило дыхание. На пороге, в красном пальтишке с капюшоном стояла любовь его юности.