АЛЕКСАНДР КИДАКОВ
СТАДИЯ МЮ ЛИНЬ

Ярость моя священна. Бездари-и-Дарии. [Дарий - царь Персидской державы. Бездарь - я.] - А.К. Ореол святости над Моим челом. На себя ярюсь. И потому: "Ярость Моя - священна"

Время течет? Говорят - оно лечит. Помогает забыть. Всем.

Почему же тогда растет очередь вопрошающих: "Чем была хороша (великолепна, потрясающа) О?"

В большинстве языков существует разница между пост континиус и пост индефинет. В русском такая временная форма применима лишь к трупу.

Итак, в индефинет: очередь скандирует: "Чем хорош труп?!! Чем?!"

Нет времен. Для Меня. Пусть подлецы прячутся и пользуют этот палисадник "была".

Итак: "Чем потрясающа О?"

Снег засыпал небо. Подданные Моей империи плелись, разглядывая ноги. Кто грустно, кто гнусно. Но - глядели. Небо истекало порядочностью и честностью. В отдельных местах лужи текущей слюны доходили до подмышек и выше. Подданные даже не пытались плыть. Глотали, глядели и галдели.

Но я отвлекся. Мы оба влюбились. О, далеко не с первого взгляда. И не со второго (во что тут феерически влюбляться - со второго?). Находясь в нетрезвом состоянии (глаза залило). О иногда заливает; я - постоянен и нетрезв. Полная перспективность произошедшего.

Итак: влюбились сразу, мгновенно.

"О, не грози мне, не грози!.."

Она грозила. Но начал я.

- Милая девочка, я много влюблялся и быстро бросал. Они плакали. Для Меня нет прошлого и будущего: всё - настоящее. Эти боли во мне постоянно. Ты - младше Моей дочери. Умоляю: не влюбляйся!

- А.В., Я не полюблю Вас. Это Вы - не влюбитесь. Прошу. Вас. Очень прошу. Запомните, и - всё!! Иди ко мне, милый.

Капель - веснушчата. Она не стекает, а звонко бьет. Радость раскинутых рук раздетого тела редкостна! Ревностью ран разъятого рта танец твой трепетен. Терция тварей отрава отваги Творца.

Опять увлекся.

Только что дочь прочитала предыдущий абзац и прокомментировала: "Оно, конечно, красиво, но хотелось бы и капельку смысла. Последнее предложение просто "Карл у Клары что-то там украл". Если даже моя умница-дочь не поняла, я объясню. Эту строчку. Создав Мир и Адама, Господь, естественно, желал слушать от него дифирамбы. Но Адам загрустил. И тогда Творец отважился создать ДРУГОЕ Существо (не такое же). Чтобы пели в терцию. Конечно: Адам запел. Но не Богу, а ДРУГОМУ Существу. Несчастный Творец: Твоя терция тварей стала отравой твоей отваги. "Папа, как это классно, - сказала Дочь, - но смело можешь ставить сотню против бакса каждому, кто попробует вот так это объяснить. Твоя боль орет, а с нами надо тихо и долго-долго". Я так не умею. И каждая строчка - предыдущие и последующие - вопль смысла.

Сцена откровения

Это был четверг. Жена догуливала на даче отпуск. Я казаковал. Термин из прошлой жизни. С Дона. Там мужчина не объединяет отпуск с женой. Их отправляют гостить к родственникам в другой район. Мужчина "казакует", т.е. беспробудно пьянствует с приятелями. В чисто мужской компании. Иначе - что же он за казак, коли на юбки смотрит. Жены приятелей, естественно, не у родственников. Вечером выходят "сгонять скотину" по домам. От них положено скрываться. Игра такая. Целое лето. С июня по август включительно, постоянно, кто-нибудь да "казакует".

Если жена при тебе, казак шагов на пять впереди. Иначе - западло - с бабами связался. Одному идти скучно, потому вечерами все друг друга куда-нибудь провожают. Беседуют. Идут по улице два казака (один из них приглашен в гости - выпьют, естественно, оба). Обсуждают серьезные мужские дела. Повторюсь: один казак вечером пойдет только в крайнем случае. Итак - идут, двое. Сзади - само собой - жёны. Проходят мимо других дворов. У каждой калитки скамейка. На некоторых сидят бабы скучают.

- Васильевна, эт ты куда?

- Да вот, своего к Лабыщенкам веду.

- А, они ж тёлку сегодня забили.

- Дак а то, Слышь, Ленк, пошли с нами, твой-то всё равно потом подгребет.

- Да им лишь бы зенки залить! Щас, девчонки, скажу ему, чтоб Ваську спать уложил. Вот - семечек моих пока пощёлкайте.

Казаки идут целеустремленно. Баб своих игнорируют. Это не их "ведут", не им "скотину запереть, Ваську уложить…" Мужчины. Сами всё решают, и жёны должны идти сзади. Кто кого ведёт? Культура такая.

Но я отвлёкся. Казаковал.

В половине одиннадцатого, от безделья, позвонил на работу. Неожиданно - трубку подняли. В отдалении мужской смех.

- О, какого чёрта?! Ты ещё на работе? Так. ..., подъезжай к "Чернышевской". Да, прямо сейчас! Ты моя секретарша, нашлась по служебному телефону, рабочий день не нормирован, так что: будь добра! Привет мальчикам.

Я злился? Переживал? Ну, вы не угадали. О уже знала: я не прошу близких мне людей о чем-либо, и я никогда не приказываю. Резкая форма разговора означала лишь одно - я умолял.

О - добрая девушка. Конечно, она приехала. Мы сели на спинку скамейки и минут пять покурили. О вздрогнула, я предложил куртку. А лучше пройти в кафе. "И только ради этого Вы меня позвали ночью?"

- Ну да, мне скучно. Станцуй на голове?

Как мне уже было фигово и понятно!

К еде не притронулись. Я всегда ем "меньше кошек и собак" - хватает. О прожорлива, но сегодня она пила "Колу", я - сок.

- Помните, я Вас предупреждала, что когда-нибудь это произойдёт. Очень похоже, что сейчас. Ну, что Вы молчите? Ответных предложений нет?

- Слушай. Прикольно. Если ты уйдёшь без разрешения - будешь уволена. Кафе работает круглосуточно, и меня никто не ждёт. Мы можем сидеть здесь несколько суток - пока я не свалюсь. А С.О. дождётся?

- Да, прикольно. Ну что - сидим?

- Обойдёшься!

Уважающий себя пассажир в такси должен садиться на заднее сиденье. Мне не привили. Сзади сажусь только с девушками. О умеет получить удовольствие от любой секунды своего бытия. Жадная такая. В машине сразу прижималась каждой доступной клеточкой тела. Мне доверялось нести, поддерживать, ласкать и "терять голову". Впервые мы ехали порознь. Сейчас уже и к этому приучился. Робкая попытка взять руку. Конечно - не отказ. Рука - просто мёртвая. Это - не обида. Окончательный ответ;

Да, в конце прошлого предложения "точка с запятой". И покажите мне хоть одного героя, который смог бы на своей любви сразу поставить "точку". Не любовь, значит, была. Себя любил.

Описывать собственные страдания - унизительно для мужчины. Нормально никто не сумел. Я рискну. Может быть. Потом.

Пока что пишу не последовательно. Лишь те сцены, которые отболели. Которые можно без риска растекающейся по руке крови отодрать, поднять, словно кубик, покрутить перед глазами, осмыслить и развернуть всеми шестью гранями. Щенячий скулёж не достоин лечь на бумагу. Мы имеем и требуем права не читать "душераздирающих мелодрам". Мы требуем! То, что имеем.

Сцена… (предыдущая)

Сижу и подбираю название ЭТОМУ. Сцена: отчуждения.., разрыва.., (не)понимания? Если отчуждения, то - были ли отчуждаемые? Разрыва - что рвалось? Понимания? Мы были честны, и непоняток не существовало. Так: сцена чего? Что же произошло? Я пока не знаю. Виктор Александрович Соснора уверял: "Разговаривая, люди принюхиваются, как собачки. Чтобы общаться - надо писать". Я попробую пообщаться с последним свидетелем: с собой.

Сумасшествие! Уже две минуты думаю, прокручиваю киноплёнку событий, ищу стоп-кадр, с которого возможно начать сцену. Истоки всего произошедшего, вся прелесть интриги, оправдание (зачёркиваю) смысл был заложен в нашем начальном договоре. Но - я не готов ещё рассказать о нём. Нет начала этой сцены. Пусть рождается из Небытия. Комната: полуофис-полусклад 17 м², Я, О и Ди - не герой этого романа, стол, бутылка вина. Я и Ди - ощутимо пьяны. О - только набирается. Рабочий день окончен. На всё осязаемое пространство мира - нас трое. Я и Ди увлечённо говорим о настройке карбюратора. Подливаем вино О. Чтобы не скучала. Она начинает ронять голову на стол. О сильная девушка - дёшево не прикидывается. Да и выпила очень мало. Укладываю голову на ладонь: "Но наполнение поплавковой камеры…" И чуть не отдёргиваю руку - обжечься можно.

- О, милая, что с тобой?

…

- Да ты вся полыхаешь!

- А.В., меня сейчас вырвет.

- Нет, Ди, помощи никакой не надо. Я справлюсь сам.

За меня стирают и гладят бельё, моют посуду, терпят пьяное занудство и воняющие носки. Долг растёт изо дня в день. Иногда случаются экстремальные ситуации - момент расплаты. Я плачу, как и любой из нас.

Однажды О пыталась приобщиться. Я попал в ливень, и требовалось срочно просушить рубашку. О попросила выгладить её, но Я отказался: "Гладить рубашки - это не труд, это привилегия. И только моей жены. Я не изменю ей в таком великом. Сиди, выглажу сам". Я выгладил и просушил. О обиделась. Я ждал - она силой отнимет утюг или уйдёт. О - стерпела. Я сломал очередную реализацию женщины? Знак вопроса - постыден. Да, я это сделал. Всё наше общение было - сплошные ломки. Она выдерживала почти всегда. Перспективнейший материал. Я выращивал КОРОЛЕВУ УЛЬЯ, много высшую самого себя. В этом было оправдание моего существования и смысл и радость его.

Но - я отвлёкся. Всё это было раньше.

Ди ушёл. Он не уходит. Он - покинул. Это не нужный нюанс. Я плеснул вина в стакан и попробовал еще раз. Абсолютно нормально. Налил полный.

- О, выпей, это взбодрит. И поедем домой. Я довезу тебя.

- Только не домой. Нельзя нервировать маму.

- О, ты уже бредишь. Тебе необходимо в постель.

- Всё нормально. Можно я немного полежу здесь?

Бросаю на пол рабочую зимнюю куртку (ненавижу сейчас её), помогаю О лечь, пристраиваюсь рядом на полу и начинаю "баюкать". Она плывёт и теряет сознание. Наверное, это был шанс: остаться со своим ребёнком до конца, пережить кризис или подарить бездельникам удовольствие - похоронить два тела: одно умершее от неизвестной причины и второе - вскрывшее себе вены. Я не воспользовался (в очередной раз) такой сказочной возможностью.

- О! О! (Бью по лицу.) Мы не будем здесь спать. Только не спать!!! Милая, любимая, нет, без "любимая", ты сейчас подохнешь, так давай я тебя хотя бы оттрахаю, пока соображаешь! Ну, где молния на наших штанишках?! Нет? Ты не хочешь? Вызвать "скорую"?

- О, если я вызову сюда "скорую", ты не сможешь больше появиться на этом заводе. Понимаешь, такова гнусность нашей жизни. Поднимайся, милая. И пошли за проходную. Верь мне, дура набитая! Шевелись, или оттрахаю. Мне понравится кончить в мёртвое тело! Шевелись!!!

За проходной ты уселась на поребрик. Помнишь? Я пытался остановить машину в сторону её дома. Но О скисает на глазах. Моих. И эта сверхвероятная температура! Сволочь! Ты хочешь просто отмазаться. Сволочь!

Перетаскиваю ребёнка через дорогу в кафе. Бросаю за столик. Хватаю телефон. 02. Судорожно объясняюсь.

- Семнадцать лет? Вы что - ненормальный и хотите себе много неприятностей? Разбирайтесь сами!

Короткие гудки. Идиотизм ситуации. Лентяи, но сейчас Я - Дарий! Барменша знакомая. Волоку к телефону. Вероятно - за косу, так как она сопротивлялась. "Звони, сука. Я сейчас невменяемый!" На следующий день за "суку" пришлось отдариваться букетом роз. Простила. Это потом.

Грязь. Грязь. Грязь. Может это и есть название сцены. Знакомый за соседним столиком: "Саша, не переживай. Хочешь, я буду свидетелем - О притащилась сюда сама. Ты её не изнасиловал. Хочешь?" Она лежит головой на металлической столешнице и ни на что не реагирует. Проехала "скорая". Выбегаю на улицу. Бегу и размахиваю руками. Остановились. Сдают назад.

- Давайте помогу вывести О.

- Стой здесь! Не двигайся. Ублюдок. И не думай убежать.

- Да стою, стою! Делайте что-нибудь.

О бережно провожают в машину. Обследование длится минут пятнадцать. Склоняю к откровенности шофёра: "Ну что с ней? Узнайте, пожалуйста".

- Тебе сказали стоять! Сотрудничай. Меньше срок дадут.

Он уткнулся в газету. Наконец открыли дверь. Молодой доктор, и очень разочарованно: "ОРЗ у неё. Жить будет. Везите домой и вызывайте врача".

- Как "везите"? А вы на что?

- У нас вызовы. Поговорите с водителем.

- Слышь, мужик, здесь полтора километра по прямой. Подбрось же!

- …

- Ну хорошо, сволочь, тридцать. Да, за "сволочь" ещё десять. Сорок. Поехали. Обычно возят за "десятку"! Нет, я не спорю. Вот, держи. Поехали, сволочи.

Это нервы. Писать не стоило. Но - грязь. О выбирается из фургона. Беззащитно-шатающаяся: "Ничего не говорите маме. Я сама выздоровлю".

К чёрту маму. Мы ещё не знакомы. К чёрту весь белый свет. Пусть делают что-нибудь. Решаюсь: "Здравствуйте. Я привёз О на "скорой". Сказали ОРЗ. Ей очень плохо. Чем я могу помогать? Но я хочу! Да, я её шеф. Ну может… Хорошо. До свидания".

Обратно в кафе. Пью с кем-то, пока не перестаёт трясти.

- Пошли вы… Хочу знать: что с ней!

Идиоты, я почти отец. Или мечтаю быть им.

Колочусь в дверь. Корректно посылают. Всё. Я упал при попытке войти в "маршрутку". Почему-то не вытолкнули на асфальт, а втянули вовнутрь. Помню, две женщины глядели на меня осуждающе. Оказалось - добрые. Именно они смогли, на моё молчание, объяснить, что автомобиль движется в противоположную от желаемой мне сторону. Я пожаловался, что потерял; наверное - где-то посеял, обронил любимую. И мне очень фигово и по-фигу.

Женщины (когда у меня будут деньги - я поставлю именно вам памятник). Итак, эти две добрые женщины вывели меня из авто, перевели через дорогу и усадили в такси. Да здравствует человечество! Эта сцена - о женщинах. Вся моя жизнь о женщинах.

Снег, снег, снег. А когда его много, то это снега. Сегодня круглая дата, и я могу поставить ИТОГО: я Жанна Д'Арк, то есть (попроще) - я девственница. Ровно десять лет я не знаю женщины. Или это не я, это сперматоксикоз пишет? Наверное - он. Не знаю.

Я не лентяй. Ищу. Но, может, женственность навсегда покинула этот мир? И мы играем с ними в девчоночьи игры? Возможно, я ошибаюсь: и каждый ублюдок имеет женщин, а я ублюдочнее последнего ублюдка. Если верить тому, что говорят, - второй вариант реальнее. Я не верю тому, что говорят. ОНИ покинули.

В этом ребёнке вдруг увидел ЕЁ. Ещё не женщину, но попытку. Наверное, она заблудилась, коли оказалась здесь. Скоро исчезнет. Однажды мы танцевали. В полутёмной комнате, где лампа плакала на пол, под магнитофон. Долго-долго мы стояли в классической позиции и не шевелились. Вы замечали, как целуются лошади? Он кладёт голову ей на шею, и они стоят. Совершенно неподвижно. И лишь напряжённые вены сумасшедше вибрируют в унисон.

Но я отвлёкся. Бытует мнение, О не танцевала. Думала в этот момент то же, что и профессиональный кидала о лохе. Довольно любительниц. Женщина - это и есть профессионал, который что-то умеет, который думает о мужчине, как о ДРУГОМ существе, и что-то делает для него. Думают и делают для себя как раз девочки. Есть ещё разновидность девичества - безбашенная. О них – моя следующая жизнь.

С.О. недавно сказал. Он говорил: "Я долго думал: что важнее - быть или казаться? Всё остальное - не так важно. Всё остальное сводится к этому вопросу. И, наконец, выбрал: БЫТЬ".

Я понимаю, что Вам уже смешно, но ведь (или без "ведь"?) ЖИВОЕ СУЩЕСТВО долго думало о чём-то! Разве уже это не прекрасно? Не смейтесь так громко. Ну позвольте и мне поюродствовать. Хоть самую малость. Над удачливым соперником. Можно?

Это здорово: на свете живёт существо, которое думает, что оно думает, и при этом усматривает принципиальную разницу между "БЫТЬ" и "КАЗАТЬСЯ"! И именно эту дихотомию считает основным противоречием жизни! Главным вопросом бытия. Недавно я беседовал с последним материалистом. Он сдавался: "Да, согласен, к любому поступку или событию каждый относится по-своему; значит, оно каждому только кажется. Но вот стоит стул. Конкретный. Металлический. Его функциональная принадлежность - сидеть на нём. Для всех. И значит он реален! Не кажется, а бытует". Я посмеялся этому последнему материалисту. Конечно, для него и меня ЭТО - есть стул. Но вряд ли человек обеспеченный возьмёт ЭТО себе домой в качестве предмета для сидения. Королева Английская ни при каких обстоятельствах не сядет на ЭТО. ОНО лишь кажется предметом для сидения - стулом - для очень многих.

Разделив и выбрав "БЫТЬ", человек думающий когда-нибудь да поймёт: ему лишь КАЗАЛОСЬ, что он БЫТУЕТ. Очень больное и постыдное откровение. Большинство выбравших предпочитает потом не совершать его.

Сцена конца

Книги пишутся о поездах. Марины уверяют - о пароходах. Заканчивается очередная, а я так и не узнал: о чём? Когда-то спрашивал: "О чём эта книга?" Мне отвечали. Крутая вещь. О любви. Начинали пересказывать сюжет. Я недоумевал и переспрашивал: "Ну будьте же так любезны и скажите - о чём?" Ответ повторялся. И лишь однажды услышал: "В этом фильме он показал стадию Мю-Линь в развитии седьмой фазы моей сантары". Знакомство было случайным - на выходе из кинотеатра. Больше этого ответчика я не встречал. Со временем решил: это был я сам.

Заключительная глава. Эпитафия. Жестокая необходимость, долг посвятить тех, кто добрался до этого места в пространстве книги: "О чём она".

Снег падал, и подданные плелись. Спасти нас мог лишь светоч, факел. Нет! - взрыв сжигающего холодного света. Тогда она была им. Уже не сейчас. Если отказать в его желании воину - он испортится, если нищему - обидится. Воин - просит, нищий - требует. Я не воин и не потребитель. Люблю дарить тем, кто хочет взять. Она хотела. Очень редкая черта в современниках. Накануне я перешагнул-таки младенческий возраст. Это очень сложно: вновь стать ребёнком и суметь играться. Сейчас отбило назад - во взрослость.

Итак – это слово было в начале НЕХОЧУ

На требование тела я закапризничал: "О, у меня это было. Хочу другого. Не тела. Не-хо-чу-у-у! (почти заплакал)".

- Ну что? Что тебе ещё надо?

- Вот! Придумал. Через три месяца будет твоё восемнадцатилетие - День Рождения. Все эти девяносто два дня буду развращать и совращать тебя. Каждый день доводить до сексуальных ломок. Мне тоже будет очень тяжело. Попытаемся выдержать?

Иногда О плакала. Иногда - я. На календаре День Рождения был закрашен в Солнце. К нему пририсовывались Лучи. Днём я рассказывал о своей любви к жене. О - о своих успехах у мужчин. Условие было одно: ни с кем из знакомых. Под конец вечера кто-нибудь сжаливался: "Тебя уже колотит. Нарушаем обет?" - "Нет, я справлюсь!"