ВЛАДИМИР ЛАВРОВ
ПЧЕЛИНЫЙ ГОРОД
Стихи

Пчелиный город
1
а поскольку пчелиный город остался бесхозным
по причине внезапной болезни сварливого деда
неполных 14 лет округлили в понятие "возраст"
и отправили в горы сидеть до скончания лета

и жужжащий народец возвел на престол халифата
инородное тело – не крылья а только лопатки
под ковбойской рубашкой с заплатками старшего брата
и двух тощих собак привязали у старой палатки

и крутили хвостами жару лопоухие слуги
и просили защиты когда завывали шакалы
прижимаясь всей шкурой к ногам и дрожали в испуге
а дождавшись рассвета валились на землю устало

где расшитый парчою халат и тюрбан золоченный?
о халиф-повелитель прости недостойных но надо
обходить свое царство с горящей дозорной свечою
и сжигать темноту в закоулках ночного Багдада

правоверные жители города спите спокойно
драгоценные камни как звезды сверкают над вами
то Сезам отворил свои двери и льется в ладони
несказанного света струя отражаясь горами

все спокойно в Багдаде на час и на целое лето
быстротечна лишь только прохлада в минуту восхода
всемогущего солнца – привет трудовому народу
что уже зажужжал и купается в золоте света

2
плато обрывает каньон там на дне беспрестанный поток
размывает время на золотинки песка и галечника
как похотливо пчела сосет прозрачный цветок
не обращая внимания на этого мальчика
что стоит по пояс в сухой шелестящей траве
возле глиняного клыка обветшавшего мавзолея
мусульманский забытый Аллахом погост а за ним чуть правей
дорога в горный кишлак нет не так – чуть левее
да левее ты вспомнил – там грелась на солнце змея
обитатель и сторож могил смертоносная эфа
из-под ног улетала и билась в осколки чужая земля
пробивая насквозь запоздавшее эхо

он лежит в темноте широко распахнув глаза
и не знает что ты наблюдаешь за ним отсюда
если даже хотел – что бы мог ты ему сказать
разве только погладить копну перезревшего в солнце овсюга
что спадает на лоб – разве ты повелитель судьбы
и готов изменить с этой точки отсчета движенье
в мир холодных ночей и враждебной глухой ворожбы
непомерной тоски и бесцельного круговращенья
на заснеженных улочках маленького городка
в ожиданье конца  позабыв ожиданье начала

пресыщение гонит пчелу из увядших объятий цветка
но еще золотится песок на речных перекатах провала...
 

Зима в Лорбрульгруде

Не правда ли, любезный Лемюэль,
Вы влюблены, и Вас снедает похоть,
Когда лобзаете у королевы ноготь,
И мыслите вскарабкаться в постель,
Ер - пените в душе игривый  ale?

"Рельплюм сколькатс" – "игра природы", иль
Вы все же – человечек? Не козявка?
Вам шпагой стала старая булавка,
Вы вновь освоили в речах высокий штиль,
И громкий писк распугивает пыль.

Смеется королева, а король
В ладоши хлопает и предлагает выпить,
И седина перебирает нити,
Укладывая на виски, и боль,
Как-будто наступили на мозоль...

В стране "Бробдингнег" нынче выпал снег,
Ревут в ночи гигантские метели,
Глюмдальклич, девочка, сыграй мне на свирели,
Я так люблю твой беззащитный смех! 
Звереныш, мышка, докторишка корабельный... .


Набросок

наверное легче не жить мне страшно
словно нежить вокруг тянет руки в лицо
снежный день не успеет достроить башни –
нежный голос за узким окном и кольцо
на белееющем в черном провале пальце
взмах руки и в небо взлетела звезда...

прежде чем я все-таки съезжу в Зальцбург
чтоб увидеть услышать: журчит вода
в этом странном фонтане
рука Амадея
разбирает капли на ноты и
все прозрачней в душе и звенит леденея
соль-минор
– отыми! отыми! отыми!
 
 что за шутки у Вас моя юная фройлен
 вырывать на бегу партитуру из рук
 может быть Вы – проделка проказника тролля
 или просто придуманный мною звук
 как зовут Вас любимая –
 Гретхенн иль Ленхенн
 все равно – я здесь лишний
  кричали не мне
 и не мне поднимать отлетевшую ленту
 что сверкает на солнце в атласном огне...
 
 
 
 ***
мой маленький Малер малярит внутри меня
мерцающей грустью непрочные стены
– ты кажется болен – вот имен-вот именно 
и не излечим – говорю откровенно 
нет эта болезнь не зовется по имени –
она проникает в меня внутривенно –
и все пожирает внутри ме-внутри меня
и только остались непрочные стены


ОТЧЕ НАШ

Отче наш запуганный и старый
снова постучался у окна
мы сходили сдали стеклотару
и купили хлеба и вина
и вкушая кровь и плоть Христовы
слушали ночную тишину
раздвигая тучи над Ростовом
чтобы лучше видели луну
над Смоленском сыпанули снегом
засветили окна Воркуты
а потом мой гость дымя казбеком
закемарил сидя у плиты
за стеной капризничал ребенок
но потом затих видать устал
и уже светился из потемок
пятый день Великого поста
недопитое вино и полгорбушки
пачка старомодных папирос
Отче наш седой и в конопушках
и – что делать? – вечный наш вопрос


АХЕЕЦ

слышно как дышит кротовая ночь
 в розовых пальцах
полуслепые глаза укрывая от горечи света
памяти
 знаешь наверное глупо пытаться
думать что ты еще жив
 и помятой газетой
хрипло шуршать и отыскивать старые даты
перебирая осколки прошедшего
 тусклую смальту
и составляя узоры придумывать то 
что когда-то
не было вовсе а просто приснилось 
как маленький  мальчик
с острова Мальта нет-нет еще раньше –
 с Итаки
вышедший в море вослед за героями чтобы
выпить бессмертия чашу 
бедняге циклопу
выбив моргало в кутийной 
бессмысленной драке

нет не бессмертьем а скорбью поила Гекаба
и проклинала убийц до последней 
свинцовой минуты
мрак Геллеспонта похож
 на российский декабрь –
темен и страшен и дна не увидеть
 укутай
щеки и нос в меховое удушье
 напрасно
холод забвенья пробьется и выстудит
 вызвенит  душу
зря моя Клото ты ладишь колечико-прясло
ножницы в быстрых руках у Атропос послушно
перерезают железную нить и сорвутся
каплями в Лету и канут ахейские души
только один все плывет но и он
 не захочет вернуться –
в брошенном доме зимой и тоскливо и скушно.