ЕЛЕНА СИНИЦА
СЕМЬ СЕСТЕР
(Цикл коротких рассказов)

«Утверждают, что в пределах Галлии семь женщин водят хоровод, причем дерн уже по кругу просел под их ногами, и, кружась подобным образом, они восклицают на родном языке: «О, мы несчастные! Какое зло мы навлекли на себя, не послушавшись святого человека! Когда же наступит Конец Света». Утверждают, что это семь сестер, которые однажды принялись водить хоровод со своей матерью. Пресвитер дважды предупреждал их, что пора прекратить и отправляться на мессу, в третий же раз пожелал им никогда не останавливаться… Существуют и другие подобные хороводы… причем если вытащить какую-либо сестру из такого хоровода, она перестанет кружиться, а они продолжат…»

Из послания индийского царя Фарасмана императору Адриану.

Каждый: Катерина
Охотник: Ольга
Желает: Жанна
Знать: Зоя
Где: Галя
Сидит: Софья
Фазан: Фея

Каждый

Каждый кланяется Катерине. Бывало, идет она по лесу: лапа ли еловая, хворостина ли березовая, ковыль полевой, багульник луговой, – все кланяются и ветру помогают. Катерина всем мила. Всем, кроме репейника колючего. Тот, как увидит Катерину, криком кричит, ворон пугает, кругляши игольчатые распускает, да на юбку Катерине бросает. А юбка Катерины широка да длинна, пока по лесу пройдет, весь подол в репьях. Только для нее все это в радость. Кровь кипит у Катерины. Как выйдет Катерина к краю села, а парни уж бегут, спотыкаются и колючки с юбки собирают. Потому как поверье: кто больше всех репьев с Катерины соберет, да под подушку спрячет, тому любая девка даст: хоть во сне, хоть наяву. Сама же Катерина только об одном и думает. Один лишь идеал у Катерины. И не какой-нибудь красный каблук с Невского, а сам Эвангелос Одиссей Папатанассиу. Как ни соблазняют Катерину первые парни на деревне, никого она словом ласковым не одарит. Как кремень Катерина. Как Пенелопа ждет своего Одиссея. А тот и, правда, не в пример деревенским простакам. Болтают на селе, что и в Арктике он замерзал, и в Китае на пагоде песни распевал, и шутка ли – в космос летал даже без скафандра. А еще говорят, что в Греции сам Эль Греко с ним за руку здоровается. Как увидит среди колонн, так тут же и бежит приветствовать: поклон, мол, тебе Эвангелос свет Папатанассиу, как дом, как там гармония поживает, не женился еще, друг сердечный? А тот ему так отвечает: привет, Эль Греко, бродяга ты такой, все на нашем Олимпе в порядке, спасибо большое, а женюсь я только на Катерине. Катерина краше королевы. Слушает Катерина деревенские байки, а сама так румянцем и заливается. С весны до осени ждет она своего суженого-ряженого, а покамест крестиком небоскребы вышивает. Никто про нее худого слова не скажет. И правда, что говорить, когда говорить-то и нечего. Разве что в ночь на Ивана Купалы пойдет Катерина нагишом в речку купаться, чтоб экзистенциальный дух возлюбленного осязать. И рассказывает потом, что осязала в полной мере. Кудрявятся власы Катерины. Сладок и певуч ее голос девичий. Многие верят, потому как в речке той ночью все нагишом купаются и все друг друга осязают. А уж экзистенциально ли материально – не нам с вами судить, кто без греха и кто бабе не внук. Главное, чтобы урожай был богатый, и девки хороводы водили. Как встанут они в круг, как поплывут, все стежки-дорожки заплетут и запутают. Катерина среди девок – самая заводная. Кружится в круге Катерина. Кружатся вокруг нее дома да деревья, сарайки да баньки, трава зеленая да небо синее. Так она разойдется, красавица, что бывало, в обморок упадет. А тут как тут классики, только отгоняй. Больно они до Катерины охочи. То Островский, а то и Гончаров – и оба с обрыва ее пытаются сбросить, окаянные, точно Стенька Разин какой азиатскую княжну. А что с них бедных возьмешь: тоже, чай, кушать хотят. Кормит Катерина классиков.

Охотник

Ольга открыла охоту, как только увидела мальчика. Нового мальчика с льняными волосами и карими стеснительными глазами. Она отмерила ему неделю и уронила платок в понедельник. Поднимая платок, мальчик почувствовал легкое прикосновение к щеке. Приглашение казалось невероятным, отчетливым, насмешливым и серьезным одновременно. Взгляд мальчика прилепился к Ольге, как резиновая присоска. Она осталась довольна результатами первого произведенного выстрела. То ли будет, то ли нет. Во вторник Ольга выбила из седла разведенную амазонку по рекламе. Изящно предложила ей скрыть широту плеч регланом. Амазонка сиротливо ссутулилась и свесила грудь ушами спаниеля. Пулеметная очередь правил орфоэпии скосила разговорчивость секретарши. Длинноногая фифа развела губки и замерла высушенной воблой. Придержав коней, Ольга оставила третью соперницу на среду. Капля пролитых ею духов кружила мальчику голову. То ли солнце, то ли снег. Утренняя заря плескалась в рубинах золотого гарнитура Ольги. Огневушка-потаскушка бухгалтерша вздохнула на свои фианиты, но не сдалась. Закачала крутыми бедрами, разошлась, запенилась крашеными кудрями. Ольга только улыбнулась и невинно предложила крем от целлюлита. Срезала на взлете бухгалтершу, довела до слез незаслуженной обидой. Сразу и утешила, принялась искренне и мило расточать комплименты. Явив миру беззащитность, расплакалась у растроганного мальчика на груди. То ли тени, то ли свет. В четверг Ольга царствовала, объявив именины, вручала подарки. Амазонке достался бадлончик из бутика под цвет васильковых глаз. Секретарше – набор Lumene с последним номером журнала «Vogue». Бухгалтершу Ольга одарила изящными часиками с малахитовым браслетом. В карман мальчика нырнула фирменная «Zippo» и театральный билет. Многообещающий Ольгин шепот застрял в его душе канарейкой. Вечер закончился поздним и страстным поцелуем у двери подъезда. То ли сутки, то ли век. В пятницу Ольга явилась в строгом костюме с букетом лилий. На жалобные взгляды мальчика отвечала дежурной чужой улыбкой. Предложенный им кофе она будто бы не заметила. Час кокетничала с шизоидным PR-менеджером, доведя мальчика до отчаяния. Пожелав всем удачных выходных, Ольга величаво попрощалась. Через час безутешный мальчик получил нежную SMS-ку и просветлился. Она открыла ему дверь в пеньюаре и отдалась грозово. То ли ясность, то ли бред. Легкий субботний завтрак закончился сексом на кухонном подоконнике. История Ольгиной жизни пестрела мужчинами и привела к сексу в душе. От короткого дневного сна Ольгу разбудил трепетный куннилингус. Игривый подсчет веснушек на теле мальчика перешел в пламенный минет. К вечеру возникла необходимость в пополнении запасов презервативов и шампанского. Совместный просмотр «Ночного портье» чередовался с синяками и засосами. Ночь переплела тела и сны в жадные непрекращающиеся качели. То ли статус, то ли бег. Воскресенье пробудилось нежностью, удовлетворением и томной леностью часов. Клавишные переборы Сьюзанн Чиани располагали к уютному молчанию. Ольга рассеянно кормила мальчика виноградинами и улыбалась невпопад. Световой день угасал, наполняя воздух призраками расставаний. Мальчик попытался вернуть пыл, Ольга удержала его. Прощаясь, они целовались, обещали, планировали, заранее тосковали. Захлопнув дверь, Ольга засобиралась: отпуск, самолет, Египет… То ли baby, то ли dead.

Желает

Жан, Жак и Жанна жадно жевали жирное жаркое. Пауза затянулась, и Жанна решила, что пришла пора сказать что-нибудь духовное.

– А как нынче играют Гамлета? – спросила она.

– Пожалуй, роллы еще возьмем с крабами и черной икрой, – ответил Жан. – Странный какой-то вопрос.

– А его еще играют? – осведомился Жак.

– Через 15 минут, – пообещал официант и добавил, – это Шекспир, кажется.

– А я не хочу роллы! – воскликнула Жанна. – Без вас знаем, что Шекспир.

– Вообще-то мы торопимся, – задумчиво протянул Жак. – Классику играть скучно. Уже все заездили.

– Брать или не брать роллы, – подытожил Жан, – вот в чем вопрос.

Жеманница Жанна и Жак жестоко журили Жаклин. За кулисами не осталось ни одного папарацци, так что можно было расслабиться.

– Прогон делать не будем, отрепетируем поклон и харе.. – сказал Жак. – Почему у подтанцовки колготки грязные?

– А я что прачечная, что ли?! – возмутилась Жаклин. – Тонкие на коленках рвутся – не напокупаешься. А шерстяные пачкаются.

– Я рыжей все волосенки повырву! – пообещала Жанна, – только Жака увидит, сразу выгибается и бух! На шпагат!

– Думаешь, она на шпагате умеет трахаться? – заинтересовался Жак. – Слушай, купи тонкие, которые не рвутся, есть же такие!

– Так это очень дорогие, меня продюсер сожрет без майонеза! – покачала головой Жаклин. – Мне кажется, на шпагате неудобно. Хотя рыжая и без шпагата всю труппу перетрахала.

– Да пошли вы все в жопу с подтанцовкой вашей! – освирепела Жанна. – Пусть продюсер главную роль играет! На шпагате и в грязных колготках!

Жанна и Жак жульничают, не жалея живота. Да здравствует мобильная связь!

– Привет, Жанни! Ты дома? Я сегодня приду домой пораньше.

– А что это вдруг? Ты же говорил попозже. Я-то дома и собиралась отдохнуть. Что, Жаклин утомила или рыжая расстаралась?

– Я могу вообще сегодня не приходить, подальше от твоих скандалов!

…

– Привет, Жан! Жака сегодня не будет. Жду тебя, милый!

…

– Привет, Жаклин! У меня свободная ночка, так что покувыркаемся. Еду!

Жак и Жан жантильно жуируют. Как хорошо с приятелем вдвоем и с подтанцовкой в бане.

– Как тебе вон та брюнетка, с крепкой задницей? – Жак совершил мощный глоток и откинулся на спинку шезлонга. – Ты понимаешь, продюсер-урод снова толкнул нас в этот зал. А там не акустика, а слезы, и деньги – слезы… Брюнетка, кстати, тоже ничего…

– Ты что, их всех перепробовал? – Жан расслабленно исследовал женские формы, – Слушай, смени продюсера… Нет, хочу лениться. Кто из них погорячее?

– Да, рыжая, ты же знаешь. Среди всех. На всех здоровья не хватит. К черту работу, давай по бабам, – Жак звонит по сотовому, посылает продюсера в известное место. – Вот теперь я абсолютно счастлив и готов к подвигам. И где моя брюнетка?

– Банально, но актуально. А рыжая – пройденный этап. Я еще повыбираю.

Жанна жалуется Жаклин. В отсутствии мужчины соперница превращается в подругу. Обратное равносильно.

– Я сегодня посмотрела в зеркало и подумала, – горделиво выговорила Жанна, сидя перед зеркалом в гримерке (да, я еще думать умею, что бы ты там себе не язвила)… – Все правильно хвалят, что мне больше 20-ти с хвостиком не дашь. Зачем мне этот сорокалетний, инфантильный истерик? Давно надо было развестись. Если бы я его не жалела, дурочка такая…

– Лапа, подними подбородок, здесь нужно подвести бровку, – ласково улыбаясь, Жаклин старательно прицеливалась кисточкой. – Да уж как ты его терпишь (ты бы развелась, да кто ж тебя возьмет в 36 с ребенком)… Был бы еще мужик нормальный, а так пара раз и сдох (а кто же тебе первые роли будет давать?)…

– Ну, как мужик-то он еще ничего (тебе ли не знать, клюшка ты старая)… Но ведь хочется чего-то нового, любви, свежих эмоций, это так тонизирует (будешь лезть к Жаку, глаза выцарапаю). Тебе, кстати, тоже любовник не помешает (если доплатишь, а за так никто не покусится)…

Жанна жестикулирует. Несыгранные роли, как правило, остаются самыми желанными.

– Так вот цена твоей любви? В желаньях ты смел, – Жанна сгибает правую руку кистью вверх, локтем упираясь на ладонь прижатой к талии левой руки, – а как дошло до дела – слаб. – Правая рука резко падает вниз.

Жак, входя в комнату, давится от смеха:

– Кто смеет больше, тот не человек.

Жизнь.

– Жуть, – прошептала Жанна. – Просто жуть!

Знать

Зоя узнала тайну, поэтому она всегда улыбается. «Ты легкомысленная!» – дразнят ее подружки. «Тебе надо быть серьезнее», – советует отец. «Ох, нарвешься!» – грустно причитает старенькая бабуля. Зоя, молча, слушает и улыбается. Не имеет смысла говорить, когда все понятно без слов. Слова все меняют и перевирают. Слова – предатели. «Веришь ли, – говорил ей первый мужчина, – у меня с тобой как-то все поменялось. Легче все стало, что ли. Раньше я с женой ссорился, скандалы чуть не каждый вечер. А теперь я даже снова ее люблю. Ты не обижайся. Благодаря тебе, я что-то понял, правда, сам не знаю, что. Не хочу тебя обманывать. У нас нет будущего».

Зоя не обижалась, она улыбалась. У нее была тайна. «Зоя – вы прекрасный бухгалтер, – однажды сказал ей директор, – если бы не вы, ваша самоотверженность, ваш опыт, я бы точно обанкротился. Вы бескорыстно защищали меня все эти годы от жуликов-поставщиков, от жадной налоговой инспекции, наконец, от меня самого. Я не сделал и половины тех дурацких, сумасбродных поступков, которые бы точно навредили моему бизнесу. Вы всегда были честны со мной, поэтому и я буду с вами честен. Мой компаньон присмотрел нового бухгалтера. Это молодая девушка, энергичная, честолюбивая, она вам понравится. Готовьте себе смену. И не поминайте лихом!»

Зоя не поминала лихом. Она знала тайну и все понимала. «Привет, мама! – позвонила ей дочь. – Гансик сделал мне предложение, и мы завтра улетаем в Германию. Он говорит, что очень благодарен тебе за мое воспитание. Ой, мам, так все хорошо складывается! У Гансика в Берлине есть большой отдельный дом. Он смеется: не ожидал, что в России найдет идеальную немецкую жену. Только вот я теперь не знаю, когда мы вернемся. Все так сложно. Но это недолго – год-два. Потом мы с Гансиком оформим вам с папой визу, и вы приедете к нам в гости. Ой, мамка, я такая счастливая! И все благодаря тебе! Ты только не огорчайся!»

Зоя не огорчалась. С ней оставалась ее тайна. «Дорогая мама! – написал ей сын. – Ты всегда говорила мне, что мужчина должен быть защитником. Поэтому я и пошел в военное училище. Когда мне было тяжело, я вспоминал твою улыбку, и тогда сразу появлялись силы и решимость выдержать любые испытания. Теперь все хорошо. Я офицер, и ты можешь мной гордиться. Скоро нас посылают в одно место, я не вправе его называть. Это очень сложное и опасное место, туда посылают лучших. Выходит, что я один из них. Мама, может так получиться, что я не вернусь. Но ты не должна плакать и жалеть обо мне. Ведь ты вырастила достойного сына – защитника родины».

Когда сын не вернулся, Зоя не плакала. Тайна удержала ее от слез. «Вот что Зоя, – однажды произнес ее муж, – я должен тебе кое-что сказать. Судьба подарила мне удивительного, не побоюсь сказать, сказочного человека. Тебя, Зоя! Я и не мечтал о такой нежной, заботливой жене, о такой прекрасной матери моих детей, о таком понимающем и близком друге, как ты. Ты сделала меня настоящим человеком, если хочешь, настоящим мужиком, ответственным за свои поступки. Поэтому, я уверен, что и теперь ты меня поймешь. Я встретил другую женщину. Она хуже тебя, моложе и глупей. Но я помогу ей, я сделаю ее человеком. Не осуждай меня! Я не выдержу, если ты меня будешь осуждать!»

Зоя не осуждала. Тайна помогла ей смириться. «Спасибо тебе, Зоя! – благодарил ее случайный мужчина. – Если бы не ты, я бы сошел с ума! Как здорово, что ты встретилась мне в самый тяжелый миг моей жизни. Я думал, что со мной уже все кончено. Но ты мне помогла, выходила меня. Вернула мне веру в себя, ты боролась за меня. Ни одна женщина не сделала того, что сделала ты! Я точно воскрес из мертвых. Для новой жизни. Жизни, в которой все будет хорошо. Как ни жаль, но все когда-нибудь кончается. Мне будет тебя очень не хватать. Но теперь я должен сам справляться со своими проблемами. Извини меня, ради бога!»

Зоя извинила не ради бога. Ради тайны. Как-то, возвращаясь домой, она почувствовала, что тайне стало тесно в ее уставшем, старом сердце. Маленькой беспокойной птичкой тайна билась о грудную клетку и норовила выпорхнуть в сверкающий солнечный мир. Зоя тяжело присела на скамейку и прижала руки к груди, спасая хрупкую тайну от посторонних взглядов. Рядом со скамейкой играла маленькая девочка. «Тетя, вам плохо?» – спросила она. «Это тайна…», – только и успела прошептать Зоя. Девочка разочарованно посмотрела на обмякшую нелепую женщину и побежала звать родителей. Она не узнала тайны. Может, оно и к лучшему.

Где

Гуси, гуси, га-га-га,

Где гуляет голова?

Где–то, либо и нибудь,

Собирайся в долгий путь.

Как поймаешь голос в горсть,

В дом вернется добрый гость.

Долгожданный добрый гость!

Мама Галя – робот. Доктор Никита говорит, что в голове у мамы Гали от водки сломалась какая-то сложная штучка и теперь у нее неправильная кодировка. Это как в компьютере, когда он пишет значки, которые никто не может понять. Вот и маму Галю никто не понимает: ни я, ни мент Гоша, ни сам доктор Никита.

Например, мама Галя может сказать на кухне Гоше: «Кука, брось утюг на унитаз». Мент ей отвечает: «Ты, что, дура?» А она разводит руками и ругается странно: «Кука-тука-бука-сука», а потом наливает воды в чайник и ставит его на плиту. Тогда мент Гоша очень зло матерится и называет ее пьяницей и психичкой. А мама Галя иногда тихо шепчет: «Срань египетская!». И это очень нравится доктору Никите.

Доктор Никита очень веселый, у него цветной хаер и яркая заляпанная масляной краской футболка, которой он очень гордится, потому что разрисовал ее сам на свой вкус. Он часто приходит в гости, и они пьют с мамой Галей водку, разговаривают, а иногда он записывает за ней фразы себе в блокнотик.

Доктор Никита говорит, что это для дела, он работает диджеем на радио и часто использует выражения мамы Гали в прямом эфире. Еще он говорит, что мама Галя – уникум, что люди раньше не знали, как называются предметы и звали их, как душе угодно. А мама Галя по стечению обстоятельств научилась этому незнанию и стала последней из могикан. И если он попадет туда, откуда берутся слова, то перевернет землю.

Мама Галя всегда радуется приходу Никиты. Обычно она кричит с порога: «Маловастый! Горшок разбился, огурец пить будем!» Никто не знает, что это означает. Понятно только: мама Галя рада. А доктор Никита ей всегда напоминает: «Королева горюет». И мама Галя идет накрывать на стол. А когда они долго молчат, извиняется: «Кукленок родился». Порой они молчат слишком долго. Тогда Никита читает ей стихи, а мама Галя ему помогает. «Как у наших у ворот чудо-дерево растет. Чудо, чудо, чудо, чудо расчудесное», – говорит он. «Расчудесное!» – повторяет мама Галя. Я тоже знаю эти стихи, мне их читала мама Галя, когда была нормальная. Но я молчу, чтобы не мешать.

А бывает, что доктор Никита приходит злой и несчастный. Он быстро напивается и кричит, что жизнь – говно и люди – гады. Мама Галя утешает его, как может. «Кусь, кулебяка, кусь-кусь, падший ангел», – бормочет она и гладит его по голове. Доктор Никита засыпает за столом, и она укрывает его клетчатым пледом. Утром он уходит неизвестно куда, и неизвестно, когда вернется.

Однажды доктор Никита совсем не вернулся. Мент Гоша сказал, что его скины вытолкнули из электрички. Я не знаю, кто такие скины, и что такое электричка. А мама Галя очень плакала и приговаривала: «Маловастый нету». Но я думаю, она зря огорчается. Наверное, доктор Никита просто попал туда, где рождаются слова. И не вернется, пока не перевернет землю. Засыпая, я часто представляю, как большой и веселый доктор Никита вертит землю, и все предметы начинают летать, куда попало. Ведь никто не знает, как они называются.

Сидит

1.

Софья сидела в маленьком кафе и с аппетитом умилялась на пирожное. «К черту диета, – думала она, – если я съем одну безешку, ничего страшного не случится..»

– Конечно, не случится, – откликнулся чей-то голос в голове.

«Что это было?! – чуть не вслух воскликнула Софья, – или я брежу от голода, или… Ничего странного не происходит, – тут же переключилась она, – это просто я сама с собой разговариваю. Очень распространенный и заурядный случай…»

– А что я действительно слышу вас, а вы – меня? – Голос заволновался. – А я был уверен, что сам за двоих думаю.

– Ты кто? – помолчав, ответила Софья.

– Я… – запнулся голос, – ну так, считай, писатель. Сижу за компьютером и придумываю красивую и милую девушку в кафе с пирожными.

– Протестую, – возмутилась девушка, – я совершенно непридуманно сижу в кафе и собираюсь съесть пирожное.

– Ну да, ну да, – извинился невидимый собеседник, – я ведь вовсе и не предполагал, что вы существуете.

2.

– Ладно, – вежливо простила Софья и полюбопытствовала, – а вы меня, зачем придумываете?

– То есть? – не понял голос.

– Ну для чего, – пояснила потенциальная героиня, – для любовного романа там, повести или рассказа?

– Вообще-то я – известный автор детективов, – с гордостью сообщил собеседник.

– Ххы… – развеселилась Софья, – значится, я как Каменская или Лампа или кто там еще расследует?

– Не совсем… – замялся голос. – Я вас предполагал жертвой в некотором роде…

– Ну знаете ли, это наглость, – обиделась Софья, – мало того, что вы самым невероятным способом забрались ко мне в голову со своим несчастным компьютером, так еще и убить собираетесь?

3.

– Я же уже извинялся, – посуровел голос, – а потом, что вы теперь мне предлагаете: отказаться от замысла?

– Ничего я не предлагаю! – с чувством заявила будущая жертва. – Я просто не хочу, чтобы меня убивали! Это плохая примета.

– То есть вы хотите остаться в живых? – педантично уточнил автор.

– Да, таково мое скромное желание! – подтвердила Софья.

– Ваше желание не так уж и невыполнимо, – задумчиво рассудил голос, – если вы мне поможете…

– Я согласна целиком и полностью, – торопливо перебила собеседница, – стать вашим полноправным соавтором!

– Можно, конечно, попробовать… – неуверенно согласился голос, – почему бы и нет?

4.

– С самого начала, – воодушевилась Софья, – пусть в кафе сидит кто-нибудь другой! Кто-нибудь милый и стройный и чтобы диету мог не соблюдать!

– Причем здесь диета? – поразился голос.

– Да ни причем! – азартно отмахнулась девушка. – Просто, пусть хоть кому-нибудь будет хорошо!

– Ну не знаю… – вздохнул автор. – Пусть, к примеру, это будет стройный красивый молодой парень.

– Ага… – подхватила соавторша, – с нетрадиционной ориентацией.

– Зачем же с нетрадиционной? – запротестовал голос. – Нормальный парень с нормальной ориентацией, короче, гетеросексуал.

– Никогда! – постановила Софья. – Во-первых, несовременно. Во-вторых, нормального и красивого убивать жалко, их и так мало. В-третьих, а в-третьих, не жадничайте, вы и так много уже понаписали, а у меня – первая попытка. Можете и уступить!

5.

– Ну хорошо, – устало произнес голос, – уступаю в качестве исключения. Пусть будет нетрадиционная ориентация. Значит, сидит он в кафе, а в это время…

– А в это время туда вхожу я, – увлеченно продолжила девушка, – в ослепительном красном платье с серебряными блестками. И он тут же в меня влюбляется!

– Пардон, – удивился голос. – Парень же педер… извините, нетрадиционной ориентации! Как же он может в вас влюбиться?

– Ерунда! – уверенно отчеканила Софья. – Мало ли, может, это у него болезнь была, а как увидел меня, так и излечился! Что же вы думаете, так не бывает?

– Бывает, конечно, бывают, – заволновался голос, – но не в этом случае. Не в детективах и не перед убийством!

– Н-да, незадача, – задумалась Софья, и тут же предложила, – а давайте, его не убьют, а чуть-чуть ранят. А потом мы поженимся, и будет happy end! Правда, здорово!

– Ничего не здорово! – категорически заявил писатель. – Это не любовный роман! Это ДЕ-ТЕК-ТИВ! В нем убивают и расследуют, а не женятся и happy end!

6.

– А знаете, что я вам скажу! – запальчиво пообещала Софья.

– Что? – спокойно спросил голос.

– Вы – угрюмый консерватор и законченный эгоист! – Девушка была вне себя. – Самоуверенный сноб, который полагает, что всегда и во всем прав!

– Не во всем, – урезонил автор, – только в том, что касается моей работы.

– Ах, надо же, его работы, – Софья форменным образом негодовала, – он – великий писатель земли русской! Он пописывает детективы! А сам даже сюжета еще не придумал. Мой сплагиатил!

– А знаете, вот именно так моя бывшая жена говорила. Точь-в-точь! – грустно усмехнулся голос и резюмировал. – С соавторством была плохая идея. Пусть уж лучше вас убьют. До свидания!

– Вот именно, что бывшая! – с удовлетворением констатировала девушка. – Как убьют!!! Какие до свидания?!!

7.

– Эй, вы где?!! – надрывалась Софья.

Нет ответа.

– Ну, пожалуйста, пошутили и хватит!

Нет ответа.

– Отзовитесь же, наконец!

Голос молчал.

– Я ведь даже не знаю вашего имени! – громко и горько подумала девушка.

Она оставила несъеденное пирожное на тарелке и угрюмо побрела прочь из опостылевшего кафе, где ее так коварно обманул неизвестный известный автор детективов.

Фазан

Имя Фея, доставшееся ей от мамы и папы, было таким же фантастическим и нереальным, как они сами. Как все их выдумки и рассказы о жизни. «Однажды, чтобы подбодрить команду ледокола «Папанин», я поймал и зажарил прилетевших погреться фазанов», – говорил папа. «Когда я аккомпанировала Леониду Когану на губной гармошке, он радовался, как ребенок», – вторила ему мама. Пока Фея была маленькой, ее совершенно не волновала ничем не прикрытая неправдоподобность родительских историй. Когда же Фея подросла, поучилась в школе и хлебнула взрослой университетской жизни, она перестала обращать всякое внимание и даже пропускала мимо ушей многочисленные приветы, которые родные передавали ей в коротких телефонных разговорах, например, от Антуана де Сент-Экзюпери или Льюиса Кэрролла. Она точно знала, что жизнь состоит из престижной работы, любящего мужа, послушных детей (мальчика и девочки) и отдыха в Болгарии. И никаких полетов на специально предоставленном Андроповым самолете к маленькому больному эфиопскому мальчику со случайно выросшим в обыкновенном цветочном горшке новым здоровым сердцем из черного рисового зернышка. И «Машина Времени» – это музыкальная группа, а не секретный самокат, на котором нужно срочно отвезти лекарство от глухоты Людвигу ван Бетховену. «Просто, как дважды два! – любила чеканить Фея. – И никакого волшебства!»

Однажды в гостях, обсуждая с приятельницей преимущества новой купленной стиральной машины, Фея запнулась на слове: никак не могла вспомнить название очень хорошего, качественного стирального порошка, применяемого именно для этого класса машин. Помнила, что название связано с чем-то воздушным, с персонажем, который летает. Икар? Нет, не Икар. Маресьев? Нет, конечно, не Маресьев. Может, Бах? Нет, Бах – композитор. Фея так перенапряглась, что даже взволновалась. «Миф, Босс, Аист, Ланза… ну все же его знают!» – чуть не плача, перечисляла она. «Ариэль!!! Вот, Ариэль!!!» – озарение пришло так мощно, что Фея грохнулась в обморок. В чувство ее привели довольно быстро, только почему-то именно с этого момента Фею стало преследовать ощущение, что чего-то не хватает. Словно когда-то давно она потеряла некую вещь и с тех пор не может ее найти. Время шло, а ощущение не проходило. Более того, оно переродилось в неприятную манию. Фея могла часами бродить по квартире, открывая и закрывая дверцы шкафов, серванта и секретера, выдвигая и задвигая всевозможные ящики и коробки. В конце концов, обеспокоенный муж позвонил родителям Феи и тактично обрисовал ситуацию. «Вот что! – предложил весьма обрадованный отец (семья Феи редко баловала дедушку и бабушку звонками и просьбами). – А пожарьте ей фазанов!» Предложение, конечно, было из разряда «хоть святых вон выноси». К тому же ни дети, ни Феин муж толком о фазанах ничего не знали. То есть они знали, что фазаны – птицы, но не более того. Тогда отец Феи сообщил, что фазаны почти те же курицы, только летают, подробно и красочно описал их оперение и тонкости ощипывания, а также посоветовал приготовить птиц по-русски, с кедровыми орешками. Единственное, в чем отец Феи был не совсем уверен – в том, что фазаны продаются на рынке.