ВИКТОР СОСНОРА
ЗВЕЗДЫ

Звезды мерцали,
как мерцает марганец,
если осветить его спичкой.
Сквозь переломы крыши мерцали звезды,
малиновые, как марганец.
Мартен трудился и гудел,
как миллион пчел.
Сталевар Дюк и подручные
подбрасывали в мартен химикаты.
Железные лопаты лязгали!
Они змеились, как железные знамена!

Уже согнали сталевары четыреста потов.
Уже подсохла брезентовая одежда.
На дымном брезенте хрустела соль.
Кристаллы.
Шла небывалая плавка.

Директор завода собственными ногами
прибыл в цех.
Длина территории завода равнялась 800 м.
Директор завода ездил по цехам на машине.
Один раз в год.
Собственными ногами прибыл директор.

Беловолосый,
с элегантным позвоночником,
с очаровательным носом цапли,
директор собственноручно похлопывал всех по плечам.
Умный,
Он вынашивал под своим пернатым челом
Целые связки ключей и отмычек
от сердец рабочего класса.

- Ребята! -
	продекламировал директор. -
- Не Москва ль за нами? -
подхватил Витька Кардемский.
Расширил директор улыбку,
не замечая иронии.
Он-то знал, за кем Москва.
Кому необходимы в министерстве
выдающиеся руководители предприятий.
- Перевыполним план! - призывал директор. -
Победит в соревновании наш Ленинград!

- Ленинград - город-герой! -
оживленно выкрикнул слесарь-электромонтажник
Андрей Гагарин
и повел свою бригаду прочь.
Гагарин был из другого цеха
и вообще малодисциплинированный бригадир.

- Перевыполнение плана! -
		призывал директор, -
Этот символ приобретает звучание песни!
Убежден, что мы споем эту песню! -
Это была песня,
	древняя,
		как "Шумел камыш".
Она состояла из 4 куплетов.
Первый куплет:
	перевыполняли план.
Второй:
	два-три месяца платили
	чуть ли не двойные оклады.
	За перевыполнение.
Третий:
	директора переводили в министерство.
Четвертый:
	перевыполненный план
	становился - просто планом,
	и - вкалывали! вкалывали! -
	чтобы дотянуть до обыкновенного оклада.

Литейщики выжидающе смотрели на Дюка.
Директор смотрел на Дюка
маленькими, но правдивыми глазами
и доверительно сообщал:
- Мы перегоним... широким шагом...
Радость Труда...
Все наилучшие слова сообщал директор,
проникновенно улыбаясь.
- Я - верю! - призывал директор.
Ты веришь, ты, Дюк? -

Излишние вопросы.
Директор верил.
Директор улыбался.
Дюк верил.
Дюк улыбался.
За 27 лет работы
17-ый директор
сообщал Дюку эти слова.
Перед уходом в министерство.
Дюк обучился
так непреклонно верить,
что на подобном этапе
выжимал из директоров все невероятное.

Не требовал Дюк.
Он предлагал.
Выдать литейщикам новую одежду.
И обеспечить мартен оборудованием.
Выдавали. Даже рукавицы. Обеспечивали.
Дюк предлагал непреклонно.
Обеспечить всю бригаду жилой площадью.
По 15 лет литейщики стояли
на очереди за жильем,
а на подобном этапе получали комнаты
в течение недели.

- Если вы не согласны перевыполнять, -
разъяснял директор, -
	заставлять не будем.

Не будут.
Снизят расценки,
и треть зарплаты запоет песню о ветре.

Директор дошел до точки.
Точнее до точки зрения.
Его сравнения стали эпичны.
Он привил себе точку зрения,
выращивая ее,
как мичуринец необходимый саженец.
Чтобы попасть в "самую точку",
то есть туда,
куда директору необходимо было попасть,
выращивать необходимую точку зрения
директору было - необходимо.
- Перевыполним... я - верю... радость труда...
Он стоял, как цапля,
на одной ноге,
нацелив клюв в одну точку -
в точку зрения!..

          _________ 


А звезды мерцали, как марганец!
Миллионы малиновых звезд!
Мерцали вновь переломы в крыше цеха -
недвижимое имущество ночи.
На звезды падал отсвет мартена
и с нашей точки зрения
звезды стали малиновыми.
И не мерцали звезды,
а расточали рваное пламя!
И не были звезды недвижимы.
Они
наращивали мускулы,
рожали,
разгоняясь по орбитам,
с орбит рушась!

			1963