ВИКТОР СОСНОРА
ВТОРАЯ ТРОЯ
(третья поэма из гномического цикла "Метаморфозы")

               1

Какое красок обедненье!

И номера домов бледнели,
и пошевеливались листья, -
бледнозеленые мазки.
Поспешных пешеходов лица -
как маленькие маяки.
Двояковыгнутые линзы -
прозрачно выбритые лица -
вибрировали в отдаленье,
вблизи,
        в безжизненных ущельях
архитектуры.
Утепленье.
Ущербность красок.
Ущемленье.


               2

Он образован этой ночью
на набережной.

Наш старик
пришел на корточках,
                     на ощупь
сюда.
И сам себя воздвиг.

Старик
всю жизнь алкал коллизий,
но в жизни
трезво не взлетел.
Все признаки алкоголизма
Цитировались на лице.

Согбенный пережиток прошлых
героик, -
          эллин!
                 адмирал! -
он отмирал.
И то не просто. -
Он аморально отмирал.

Ему бы памятником в Трою,
чтоб -
       на колени, ерунда!
Он в тротуар стучал, как тростью
передним зубом!
И рыдал.

Он потерял лицо.

- Эй, дворник!
  Я потерял.
  Не поднимал?

Был дворник с юмором.
                      До боли
он, дворник, юмор понимал.

- Лицо?
  С усами?
           (И ни мускул
  не вздрогнул. Старичок дает!)
- Валяется тут всякий мусор.
  Возможно, поднял и твое.


             3

Поспешных пешеходов лица -
бледнозеленые мазки.
Пошевелившиеся листья -
как маленькие маяки.

Прямоугольны переплеты
окаменелостей - домов.
Все номера переберете
недавно изданных домов.

Раздвинете страницу двери,
обнимете жену - тетрадку,
с неподражаемым доверьем
протараторите тираду,

что стала ваша жизнь потолще,
что вы тучнеете, как злаки,
что лица вашего потомства -
как восклицательные знаки!

Прохожий,
          ты, который бодрый,
осуществи, к примеру, подвиг:
уединись однажды ночью -
поулыбайся в одиночку.

Не перед ликом коллектива,
не перед лигой дружбы очной,
не перед зеркалом картинным -
поулыбайся
в одиночку.

Ни возраста не поубавив,
моральной избежав резни,
дай бог тебе
поулыбаться!
Во всяком случае -
                   рискни!

Когда идет над берегами,
твердея,
         ночь из алебастра
         на убыль, -
         ты,
         не балаганя,
         себе
         всерьез
         поулыбайся.


           4

Сидела девочка на лавке,
склоня вишневую головку.
Наманикюренные лапки
ее лавировали ловко.

Она прощупывала жадно
(сжимались пальчики, что клеммы)
лицо,
      которое держала
на лакированной коленке.

Она с лица срезала капли
росы излишней,
               слез излишних.
Ее мизинчик - звонкий скальпель -
по-хирургически резвился.

Проделав серию процессов
прогулочных,
             в ночь на сегодня,
свое лицо нашла принцесса,
решив тотчас его освоить.

Заломленный вишневый локон
был трогательно свеж и мил.

Прооперировано ловко.
Все в норме.
Направленье - в мир.

Теперь лицо, как звезды юга!
Свое.
      Мечтательницы юной.

И цельное лицо.
                Процессы
отображаются - к сближенью,
такое, как:
            у поэтессы,
            у агентессы по снабженью.

Теперь бы туфельками тикать,
да на троянского коня
бряцающий надеть канат
под видом тихой паутинки.


          5

                    Любовь была не из любых.
                    Она любила. Он любил.

Рычала ночь богатырями,
вращая страсти колесо.
Любили как!
Он - потерявший,
она - нашедшая лицо.

Он - адмирал.
Она - джульетта.
Любили!
Как в мильонах книг:
за муки ведь его жалела,
а он - за состраданье к ним.

Все перепутал чей-то разум.
Кто муж?
         Которая жена?
Она не видела ни разу
его.
     А он - и не желал.

Ведь адмирал был одинокий.
Вполне возможно - одноногий.

А девочка была, как дынька.
Глаза янтарные - гордыня.

Возможно, разыграли в лицах
комедию?
         Так - не прошла.
Большое расхожденье в лицах:
он - потерял,
она - нашла.


              6

Но ночи придают значенье,
которая бела -
               случайно.
Встречают белую зачем-то,
а темную вот не встречают.

Встречайте темную! Танцуйте!
При снегопадах -
                 в дреме враг.
Охрану мудрую тасуйте
при белой ночи много раз.

Бинокли ей -
             не карнавалы.
Вам карабины -
               не валюта.
Уже крадутся караваны
забронированных верблюдов.

Троянский конь уже построен,
в нем варвары сужают веко
от ненависти.
              Посторонне
им вено ваше.
Ваше вето.

Но оплодотворят потомков
они по своему подобью.
Подобны будут до безумья -
все узкоглазы, все безусы
потомки,
         наголо, как сабли,
острижены,
           равны, как гири.

А вы коня ведете сами
на карнавал.
И на погибель.


           7

Дыхание алкоголизма.
Часы матерчаты, мягки.
Поспешных пешеходов лица -
как маленькие маяки.

Да лица ли?
            Очередями
толпились только очертанья
лиц,
     но не лица!
                 Контур мочки,
ноздря,
        нетрезвый вырез глаза...

Лай кошки.
- Мяу - спальной моськи.
Ни лиц. Ни цели. И ни красок.

Перелицовка океана -
  речушка в конуре из камня.
    До адмирала рев:
                     - Охрана!
                       Лицо ищу! -
                       Валяй, искатель.

Все ощутит прохожий вскоре.
  И тон вина. И женщин тон.
    Лишь восходящей краски скорби
      никто не ощутит. Никто.

Прохожий, -
            в здания какие! -
В архитектурные архивы
войдешь, не зная кто построил,
в свой дом
войдешь ты посторонним.

Ты разучил, какие в скобки,
  какие краски - на щиты,
    лишь восходящей краски скорби
      тебе уже не ощутить.

Познал реакцию цепную,
на алых площадях мерцал...

Лицо любимое целуешь,
а у любимой нет лица.