СЕРГЕЙ СПИРИХИН
АНЮТИНЫ ГЛАЗКИ АНЕЧКИ
(роман о любви к манекену)

Елене Невердовской

ПРЕДИСЛОВИЕ

Я знаю не понаслышке, что такими вещами не шутят, тем не менее. Жена моя Ингебора Александровна Коготь ум..ла тому день назад (мне так кажется, что вчера). Нет, давно, но кажется, что она продолжает присутствовать в присутствии и будет присутствовать и после меня — и всех нас — всегда: такие женщины пропадают без вести, но не умирают.

(Пишу на скамейке и вижу волка в ошейнике.

— Дас ист Вольф? — спрашиваю.

— Я, генау.

Да, совсем другие реакции, другая осанка, легкие лапы, приподнятый танцующий бег, большая звериная голова, волчий пушистый хвост. Его выгуливает юноша, похожий на Маугли. Да, замечательный случай, целое событие).

Надо ли говорить, что отсутствие любимого друга сказалось на моей психике, на здоровье отрицательно: три попытки воссоединения в небесном просторе (просто с небесным простором) кончились ничем: походил в гипсе на шее, подрезали желудок, подлечили тишиной и въедливой психологической помощью (и на том спасибо). Возвращаться на родину — в Россию снегов, Северодвинск — не имело смысла: я и раньше был нетрудоспособен, а теперь — и подавно. Умирать с голоду в вечной мерзлоте — не мой стиль — я ненавижу страдания, ни свои, ни, тем более, чужие.

Вот и все Предисловие.

1

В Вене все-таки отраднее: можно отдаться возвышенной тоске без остатка, не замутняя чистоту переживания поиском хлеба (насущного). Здесь я один блюститель ее праха, единственный поклонник горсточки теплого пепла. О Небытии — или все или — ничего…

(Вот ребенок пронес подмышкой нарисованную круглую корову в черных пятнах. Корова похожа на футбольный мячик. В садиках сейчас тоже футбольная тема, Чемпионат Мира в разгаре: Германия, Франция, Бразилия, Аргентина, Италия, Португалия, Украина — все вышли в четверть финала).

Как, бывало, мы спорили, кто выиграет, спорили на четверть арбуза, на 120 гр. черешни, мне доставалось болеть за черных лошадок, и они почему-то выигрывали с большим счетом — вот было крику, шума и веселого недоумения! По телевизору ведь нельзя так болеть, чтобы оказывать влияние на ход истории.

Но проигранного арбуза ей никогда не было жалко.

2

Манекен я встретил случайно. Шел дождь, настоящий майский ливень с громом над самым ухом: грохотало железо крыш. Я укрылся под маркизами магазина, продающего женское белье. Я был уже в хорошем подпитии и еще предстояло дотянуть до глубокого вечера, чтобы наутро начать все сначала: мерзость запустения в комнатах, суровый стиль безлюдных улиц, выход по дуге в центр, встреча с клоунами, шатания по галереям, возможно, повезет подраться с неграми или подружиться на час с анашистами, поболтать с антифашистами. На большее рассчитывать не приходится.

И вдруг смотрю — на меня смотрит манекен. Женского пола (преувеличение), просто пока что манекен женского обличья: немножко груди, узкие бедра, тонкие руки с изысканными пальцами, головка смотрит вниз, из-под ресниц — синий взгляд.

Я художник с детства — и сразу отметил, что передо мной довольно не банальный манекен. Возможно, привозной, голландский, позировала какая-нибудь очень небанальная русская модель. Скульптором, должно быть, был очень тонкий гомосексуалист. Линия спины, изгиб стопы — все выдавало высокое искусство: ультрасовременный дизайн. Отбросив ложную стыдливость, я стал любоваться красавицей, находя следы извивов живой плоти. Чем далее (благо гроза все шумела), мое любование становилось все более чувственно, и, наконец, когда кругом потемнело и заревело, стало откровенно порнографичным.

Обнаженный образ, как говорится, стал сводить меня с ума.

Теперь мои ежедневные шатания стали иметь цель: нарезая круги по Вене, я неминуемо приходил под те маркизы на N-штрассе, возле Гуттенберга, на любовное свидание.

Продавщицы меня уже знали. И почти каждый день преподносили мне сюрприз, облачая фигурку в новые тапочки, лифчики, трусики, сумочки, шляпки. Наконец, я придумал ей и имя — Анечка.

3

Не буду распространяться, как оно нашлось, значит, были к тому условные причины. Я не сторонник бессознательности, особенно в творчестве — как бы ни было оно круто замешано на соленых водах подводных течений: творчество — единственный просвет для заблудившегося в этой сумрачной чаще.

С именем мой манекен приобрел дополнительное — трансцендентальное — качество, которого ему не хватало как вещи: он шагнул мне навстречу в область интимного: об ее имени знали теперь только я и она. Это тайное знание, думаю, связало нас даже больше, чем ее первоначальная здоровая недоступность и мое болезненное восхищение. Этот избранный случаем манекен стал моим фетишем. Фетишистам, думаю, понятно, о чем идет речь. Теперь я уже проводил у витрины большую часть дня под тем предлогом, что рисую перспективу улочки, венчающуюся (!) памятником Гуттенбергу.

Ломаная моего здоровья поползла вверх.

Я починил этюдник, надраил алюминиевые ножки речным песком (эта экспедиция в верховья Вены заняла целый день, и я купался на мелководье), чисто выбрил голову, включил утюг, с торжественной радостью цепляясь за мысль, что хорошо помню, что его нужно не забыть выключить.

Когда 30 июня 2006 в полдень я явился в берете, с палитрой и холстом на N-штрассе, девочки выбежали из магазина, чтобы посмотреть на меня свежим взглядом: да, вот теперь все объяснилось, а мы-то, дурочки, уж подумали…

С этого дня мое увлечение стало приносить не только моральные дивиденды. Туристы мира охотно покупали мои архитектурные построения, просто клали мелочь на палитру.

Мамаши просили нарисовать их детей (детей я уважаю за то, что они еще бестолковые, но размениваться на них у меня нет желания, особенно когда они хватают тебя за карандаш: "Дядя, дядя, я тоже так умею!")

4

Конечно, я обращал теперь внимание на других особей этого великого клана. Не все они были дурнушками, но не дотягивали до Анечки по многим факторам. Во время моих романтических прогулок я насчитал их чуть больше 600.

Половина из них вообще была вне критики — устаревшие тетеньки бедных районов с неизбежными дефектами времени и вкуса, потрескавшиеся на солнце, со сколотыми пальчиками, покрашенные вторично розовым акрилом, иногда проткнутые в кончик носа кнопкой. У меня целая галерея фотографий этих монстров. Мне их по-человечески жаль.

Другая половина, напротив, только что вышла с конвейера и представляла как бы двоюродных и троюродных сестер Анечки различных рас и стилей. Эбонитовая египтянка, рекламирующая искусственные алмазы, одетые змейками на щиколотки и талию, зажимающая пальчиками крупный алмаз — гениальная находка. Я бы заплакал. Мне просто не по душе была ее вызывающая алчность. Это тоже дефект. Или серебряный торс богини виртуального секса с красной трубкой, поднесенной к спиленной шее, так что чудится ее дымчатый голос (реклама австрийской телефонной сети А-1). А выдавливающая витрину ладонями с пятиконечными пальцами маньячка в огненном парике и красной тунике (99 за тунику и чулки). Кто-то свернется калачиком, кто-то обнимет колени или, наоборот, поставит ноги на ширину плеч, промокая предплечьем со лба вымышленный пот. Это, конечно, все были кровные сестры, сестры по бескровию. Но Анечка казалась более бескровной, еще пустее и трагичнее, чем те, другие. Мне было особенно и именно ее по-настоящему жаль — так, наверное, жалеют тигра в клетке.

5

Я попытался устроиться в бельевой магазин с полосатыми маркизами уборщиком. Мне отказали: для устройства нужен немецкий язык. Пойти на курсы? Я попросился на курсы. Но и в курсах мне отказали: вы же пьете, как вы будете учиться?

Мне хотелось ее потрогать.

6

Начитавшись романтических сказок и готических романов в ранней молодости, у меня была некая смутная догадка, что при определенных психических сгущениях всегда возможны чудеса в духе исцеления Лазаря, Кая, Эвридики. Материалистические концепции тоже говорили в пользу подобных духовных надстроек. Кантианская непознаваемость вещи-в-себе вопиюще указывала на разъятую бесконечность по ту сторону видимости и толкования. Ницше вообще дал идеал стремления к сверхчеловеческому. У Батая можно найти прямые указания и технологии, как можно прорваться к бессмертию и головокружительному счастью (через смех, религиозный экстаз, целенаправленное безрассудство). Нигилистическая составляющая, так часто сопутствующая художникам, заставила меня пойти по пути все большей абсурдизации ситуации. Я положил себе непременно выкрасть непознаваемую Анечку, положить ее в свою собственность и сделать ее горизонтом всех моих желаний. Меня искушал тотальный грех.

7

Авангардный поступок. Но его можно было совершить и вполне традиционными средствами.

8

Итак, темной ненастной ночью со 2 на 3 июля я стоял перед стеклянным гробом витрины с мешком за спиной. Ночь была кромешная, но к улочке N это не относилось, она была в желтых, оранжевых и голубых плешинках света. Криминальный жанр мне знаком не понаслышке, я насмотрелся на него в переизбытке по телевизору: каждый вечер по четыре американских боевика, а после двух их крутят вторично — для тех, кто прозевал.

9

(Ограбление витрины пока не придумано, но никому это не интересно, каким способом бьются стекла). Просто расплавил витрину рукой, подхватил тело манекена, высунул его наружу, снял с него драгоценности и туфельки, положил их на подиум, сшил эту дырку от бублика обратно: 5 секунд. Вообще-то само ограбление я вообще не помню. Помню, что сшивал стекла скотчем, чтобы не залезли воры. Помню, как счищал отпечатки пальцев: поливал водой из бутылки рукавицу и был чистильщиком стекол. Не повезло: я провалился обратно, и упавший верхний осколок мне чуть не засек голову. Пришлось оставить витрину открытой.

10

До Дуная — пять шагов. Тридцать ступенек вниз. Но это ни к чему. Прямо через мост. Сразу скрыться среди людей. Среди них меня никто не заметит. На скамейке на Штефанплатц я попросил у девушек с ребятами ножик и помощь.

11

Анечку мы расчленили, поклали в мешок, мешок на багажник — и я поехал по магистрали вдоль убана 4 под видом ночного развозчика газет. Велосипед я взял заранее напрокат на велосипедной стоянке: удобная корзинка прикреплена к переднему крылу. Таким образом, я ехал, имея перед своим взором мой драгоценный куль. При пересечении трамвайных путей он оживал от встряски. У метро Хитцинг мое ликование достигло апогея: в неурочном месте, прямо на пешеходной панели меня поджидала умытая дождем машина полиции. Я, мотнув проказливыми рожками руля, поехал прямо на нее.

12

Прислонил велосипед к бетонной опоре хитцингского метровского навеса, попинал ногой шину переднего колеса, обошел велосипед, вытащил из корзинки заднего багажника пачку утрешних газет "Heute" с портретом Баллака и заголовком "Das Wunder Deutschland" 2:0, отнес ее в приемник возле входа, поставил на нижнюю полку, вернулся к велосипеду, закинул ногу, оттолкнулся сандалетой от тротуара — и покатил себе на Мюнихрайтерштрассе к себе в подвал желтого кубического домика с серой крышей. Не оглядываясь. Если бы полицейские не поленились и вышли из машины, чтобы взять свежие футбольные новости из моей пачки, они должны были удивиться и задать себе вопрос: что значит — "Heute"? Это "Heute" безнадежно устарело, т.к. было вчерашнего дня.

О! хитрость сумасшедшего!

13

Здесь лучше обратиться к Дневнику:

СБОРКА.

Я так выдохся, что решил отложить сборку до утра. Просто взял одну ногу Анечки себе в постель и отрубился, объяв фантастический ее член.

14

В приближении Аня оказалась еще лучше, чем она представлялась. Высокого роста (на см. тридцать выше меня). Тело было выточено из латекса особой выделки — с имитацией микроскопических пор. Высокие технологии. И ни единой родинки. Пупок с намеком на первородное завихрение. Бледные соски я немного подтушевал. Долго примерял заготовки на лобок: плюш пятнистой пантеры, мех стрекозы, рыбья чешуя, усики Дали, листок, лисий хвост, конский волос. Все эти ухищрения были ни к месту — переводили Анечку в нарочитый выставочный объект. Я оставил ее природную наготу без вторичных половых признаков, нарядив бедра в просторные трусики поношенного шелка. На зарубленном крае я нашел кончик нитки и немного ее распустил. Прекрасный домашний костюм!

Для выхода в свет имелось глухое бархатное платье до пят. Для прогулок — джемпера в обтяжку, юбки прямые и клеш, шелковые рубашки, матроски, платья "гаврош" и "деньги на ветер". Для зимы припасен был лыжный костюм! (Вот чудак).

Часики механические на черном узеньком ремешке (подарок матери) — 60-е годы ее молодости.

Не знаю, понравится ли Анечке ее новый гардероб, но это уж — чем богаты.

15

У нее был свой темно-русый парик до плеч, и я доставил себе удовольствие заплести ей косу. Лысая голова ее немного опрощала. Но пиратский платок на ней смотрелся сильно. Два моих парика под каре преображали ее в сторону женщины-вамп, что не очень шло уже мне. Медовые кудри херувима были исключены из эстетического рациона по глубоко личным причинам: я сам когда-то был кудрявым.

16

В механическом плане Аня представляла очень подвижную модель. Сочленения ее были гибки, и любая сложная поза конструировалась без труда и без ущерба для общей гармонии. Качественный продукт.

17

День пролетел незаметно и творчески в доводке Анечки до партитуры каприза. Я знал, что она не устоит перед соблазном Зеркала, и поставил ее перед волшебным зерцалом, висящим в простенке на кухне. Не прошло и получаса, как она дрогнула.

23

Я взял старый фолиант и стал над ним колдовать: том раскрылся на 213 странице, я стал выразительно читать, с подвываниями, с преувеличенными всхлипами:

"Сбылись давнишние мечты, сбылися пылкие желанья! Минута сладкого свиданья, и для меня блеснула ты! К ногам красавицы надменной принес я меч окровавленный, кораллы, злато и жемчуг; пред нею, страстью упоенный, безмолвным роем окруженный ее завистливых подруг, стоял я пленником послушным; но дева скрылась от меня, примолвя с видом равнодушным: "герой, я не люблю тебя!"

К чему рассказывать, мой сын, чего пересказать нет силы? Ах, и теперь, один, один, душой уснув, в дверях могилы, я помню горесть, и порой, как о минувшем мысль родится, по бороде моей седой слеза тяжелая катится.

И тут она сказала: я знаю: это Пушкин. Но я никак не могу понять, что значит начало Песни Третьей: зову я девой и княжной. Этого никто не может понять, сказал я, пораженный ее способностям к осмысленной речи, даже сам Пушкин настаивает на этой двусмыслице. А вот эти красоты ты понимаешь? "с прохладой вьется ветер майский средь очарованных полей, и свищет соловей китайский во мраке трепетных ветвей; летят алмазные фонтаны с веселым шумом к облакам; под ними блещут истуканы и, мнится, живы; Фидий сам, Питомец Феба и Паллады, любуясь ими, наконец, свой очарованный резец из рук бы выронил с досады."?

— Это я понимаю, — сказала она, посмотрев на меня из-под челки очень недвусмысленно. — Но мне особенно нравится начало: "У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том: и днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом". Мне давно хотелось потрогать кота, давай, поймаем и потрогаем!"

"Бледнела утренняя тень, волна сребрилася в потоке, сомнительный рождался день на отуманенном востоке".

24

У Анечки проснулся — почему-то опережая сексуальный — материнский инстинкт: она начала находить, выторговывать за рубль, просто воровать — кукол, пупсов, пупсиков, маленьких беби. В считанные дни свою девичью светелку она превратила в детский сад. Запах манной каши в четыре утра — уже будил меня к началу нового дня. Я одуревал от хронической бессонницы. Она же обладала замечательной способностью гения — принципиально не умела спать. Ее разноцветные калейдоскопические магнетические глазки излучали неиссякаемую атомную энергию, неукротимую хищность василиска. Никогда я не знавал существа столь заряженного на Добро. — С добрым утречком, Сережечка! — говорила она, ласкаясь моей небритой опухшей щеки тылом ладони. — Мы сегодня пойдем удить рыбу. Вопросительно-утвердительно-приказательное высказывание. Я начинал ее учить привязывать крючок, рассказывать, для чего нужно грузило и поплавок, какие рыбы-киты существуют на свете. Когда она поймала свою первую рыбку на диком пляже, а у нас не оказалось с собой банки, она зачерпнула горлом воды и опустила ее внутрь тела, чтобы принести ее домой. Ее наивность была столь очаровательна, что, проживи она среди людей полную человеческую жизнь — …. На улицах среди бела дня она подходила к совершенно чужим ей людям и спрашивала: "Как Ваше здоровье?" Ночами, не найдя ее в комнате, я находил ее в нашем парке, беседующей с полуношниками на тему болезней, смерти и параллельной реальности. Обожала мальчишек и угощала их сигаретами. Однажды я ее застал в обществе рабочих: в полосатой майке она помогала им копать с утра траншею. При нарочитой хрупкости в ней была неимоверная сила, и при этой внутренней мощи — растительная покладистость: вот кто состоял из 90 процентов воды — так это она. Когда мы ходили на берега, ее любимым занятием было жечь тростник. Чумазая, в обгоревшем платье, она представляла из себя полу-богиню, полу-пожарника. Она проворно вскарабкивалась на деревья и бросала мне оттуда черешни. Все это таило никогда не испытанную мною ранее избыточность наслаждения. Но юридически походило на разбой. Мы были на грани ареста.

24

Как-то нас остановили полицейские, когда она босиком пересекла магистраль на красный свет. Я стал божиться, что мы дальтоники и перепутали цвета светофора. Но Анечка склонилась к уху полицмена и что-то ему зашептала, при этом она взяла его пальчиками за мордочку. Я уже вытащил деньги. Но полицмен, побелев лицом, словно услышав еще более роковую весть, чем существование дальтонизма, отдал ей честь и, взяв под руку девушку-полицескую, скоро удалился.

— Что ты ему сказала?

— Пусть это будет мой маленький секрет, хорошо.

— Но мне интересно, скажи.

— Нет, тебе я такого не могу сказать.

— Почему?

— Такие вещи не для тебя.

— Ты его огорошила, что ты манекен?

— Нет.

— Сказала непристойность?

— Нет.

— Пригрозила?

— Нет.

— Какое-то волшебное слово?

— Да.

— Какое?

— Пусть это будет мой маленький секрет, хорошо.

— Нет, это не хорошо. Я хочу знать.

— Мы много чего хотим, — сказала она философически. — И почти ничего из этого не можем.

25

Надо сказать, что этот ее ответ меня совершенно удовлетворил. Мои страхи как бы совершенно развеялись. Да, сказал я обывательскую фразу, с ней не пропадешь. Мне вдруг стало уютно. Словно я тоже владею волшебным заклинанием и мне доступны все тайны мира.

26

Но она первая не выдержала тайны.

— Хорошо, знаешь, что я ему сказала?

— Что, что?

— Я сказала ему, что я беременная!

— Что-что?

27

Анечка, дитя, где ты научилась этим безвкусным шуткам!

28

Мой секрет никогда не проникал внутрь нее. И не мог проникнуть ни по моральным, ни по физиологическим, ни по сущностным причинам. Это не столько противозаконно, сколь противоестественно. Да, она была моей любовницей.

………………………………..

29

Пойдем к врачу, сказал я. Это у тебя невроз. Такие случаи описаны в медицинской литературе. Маниакальная беременность дев. Дева Мария — яркий пример такого психоза.

Однако, врач без всякой трагической усмешки, наоборот, добродушно просияв, подтвердил:

— Зверь у вас на подходе! Поздравляю!

30

— Окрестите его Антихристом! — дразнили меня мальчишки.

Да, нам только Антихриста не хватало.

31

К калейдоскопу глаз Анечки прибавился мутный лихорадочный блеск цвета бутылочного стекла.

32

А тут еще появился человек в сером — манекен Ванюша. Вот уж несносный болван. Он за нами следил! А мы нашли себе хорошее развлечение — каждый вечер выступать на выставках с перформансами, с эротическими шоу-танцами или просто ходить на тунцульки, где дым коромыслом. Наконец, он осмелился подойти после нашего выступления, как мне показалось, вдребезги пьяный. Он сказал следующую речь: "В нашем бутике волнения, распродажа товаров резко упала вниз на 50%, все осиротели, хотят видеть Анечку на своем рабочем месте — и как раз (вот пошляк!) завезли китайскую партию белых чулок на китайских резинках и панамы с дырочками типа "сафари". Несколько манекенов тоже разбежались (дурной пример заразителен), но через день вернулись покалеченные: вот и еще убыток! Администрация во главе с Гейгой Прост постановила застраховать жизни манекенщиц, а проценты переводить на личные счета субъектов страхования — для пенсии и ремонта по изношенности. Все думают, что Анечка сбежала с тем коротышкой Художником, соблазнившись его приработками и крупными родинками. Его же снарядили для поисков беглянки и проведения нравоучительной беседы."

— Ну, вот, вы и провели беседу.

— Совершенно точно.

— Ну вот, теперь вы свободны. Возвращайтесь на службу и доложите, что Анечка скоро окуклится стаффажем, и девчонка будет работать до пенсии вместо нее.

33

Думаю, хитрец передал все слово в слово, т.к. из конструкторского подразделения фирмы PALMER (с короной над М) началась охота на самоклонирющуюся менекенку. Еще бы: какая выгода от такого ноу хау! Здесь у нас уже начались настоящие приключения под Джеймса Бонда.

34

Анечка обладала рядом феноменальных способностей. Я уже говорил, что она не умела спать — хроническая колестита, благодаря которой мы существовали в разных временах: она в постоянном сегодня, как бабочка-однодневка, вне календаря, тогда как мне требовалось различать вчера от завтра, чтобы оттянуть приближение одного или вычеркнуть из памяти другое. Но порой на нее нападал противоположный недуг: время от времени она как бы отключалась от происходящего. Забывалась. Вывести ее из ее транса внешним воздействием было невозможно — она включалась самопроизвольно и произносила первую фразу: "Гдемыоткудакуда? После чего адекватное функционирование протекало по нормальным законам информационного обмена из прерванной точки. При этих заходах или накатах она каменела и совершенно обездвиживалась. При постоянных погонях и отступлениях эта ее способность превращалась в опасную напасть, грозящею нам гибелью.

Было у нее еще одно умение — дематерилизации: сверхбыстрое и мгновенное исчезновение спонтанным образом. Она уверяла, что сама не понимает, как это с ней происходит. Но я уверен, что это как раз были ее волевые акты. В первую половину нашей близости это меня жутко пугало (иногда до истерических рыданий, вызванных животной паникой), но потом очень даже пригодилось в практической жизни: в кино, например, мы покупали один билет (по которому, правда, все равно разрешалось проходить парой).

Вообще, она была любопытна ко всякого рода аномалиям, но относилась к ним не с трепетом, а как к само собой разумеющимся характеристикам природы, но выводы ее были оригинальны. По ночам она читала все подряд: арифметику, психологию, судопроизводство (Вышинского), машиностроение, историю открытия каучука из серии "Хочу все знать", романы, исключая философию: "Вот в вашей философии, говорит, я круглый идиот!" Как-то я ее застукал с книжкой про вампиров. — Вот дураки! — сказала она. — Быть клопами! Я бы умерла со стыда!

35

Мы перешли на нелегальное положение — стали жить в мастерской, Анечке пришлось напялить кудрявый парик, залезть в брюки — так что она совсем стала походить на человека неопределенных характеристик. Она угасала на глазах.

Черты бесполого величия меркли, как осенний день. К тому же ее ранили в руку крюком эти фирмачи из конструкторского подразделения.

— Вот, что сказала она. — Давай поедем в Мюнхен. Я тебя познакомлю со своей матерью.

— С какой матерью?

— Моя родная мама, очень хорошенькая, сейчас ей, наверное, уже лет 20. Работает в Агентстве моделью. Адрес я визуально помню. Зовут Алёной.

Мы загримировались пуще обычного и поехали к бабушке Алёне в Мюнхен на быстром серебристом поезде. Тут ее паранормальные способности очень пригодились, только все получалось шиворот-навыворот: когда она приготавливалась дематерилизовываться перед пограничниками или кондуктором, она уходила в такую глубокую нирвану, что никому не приходило в голову спрашивать с нее документы: видим, мол, едет чучело к бабушке в деревню Мюнхен пугать ворон и смущать фермеров.

36

Алёна действительно оказалась матерью Анечки, точнее, матрицей — живым оригиналом, с которого была сделана модель, с которой делались копии. Она и по жизни была оригиналом. Длинная, нескладная, она приложила массу усилий и хитрости, чтобы сделаться красавицей подиумов. Но звезда ее оказалась не долговечной, а падающей стремительно и ярко — без остатка. Кокаин, интриги и кармические силы довели ее до полного бессилия: нас встретила законченная декадентка.

Ее повадка, речь, ужимки и мировоззрения могли сломать речь и психику любого прожженного циника или мудреца. Во-первых, она материлась через три слова.

Во-вторых, не испытывая никаких родственных чувств, предложила Анечку выгодно продать одному знакомому барышнику.

И в-третьих, узнав, что она без пяти минут бабушка, закатила истерику и бросилась меня душить. Я еле отбился. Принесенные напитки вправили ей мозги.

36

У нее была глухая абстиненция второй день. И год воздержания от подиума. А на завтра у нее были намечены реабилитационные пробы. Наутро Анечка вызвалась выступать вместо матери.

37

Далее сюжет развивается в том духе, что происходит подмена ролей и типы с прототипами меняются местами. Кончается все крахом.

40

Карапуза-андрогина мы отдали на воспитание в игрушечный магазин, подбросили, с запиской: дар бесценный от благожелателей.

60

Наконец, вот что я получил по почте: на особой бумаге с виньетками, под официально-игровой стиль.

"Сережа, здравствуй! Как твое здоровье? Твое пристрастие ко мне было чрезмерным. Я не стою этого. Ты мой идеал, но это очень тяжело так. Я вовсе не красивее тебя, хоть ты и корил себя своим лицом, хоть и выше ростом и выносливей в горестях жизни невечной, как говорится, подлунной. Эту разницу я чувствовала на протяжении (или е) всей нашей горемычной вдохновенной связи. Быть публичной штучкой в окошке пять на три м. — и вдруг познать подлинного, живого, нежного, доброго, остроумного маньяка с неустроенным сексуальным аппетитом без страха и упрека! Я — пуста. Ты — переполнен. Я — нага. Ты… — твои руки одеты в варежки. У меня нет ничего, только холод и беспощадность.. Какая я Анечка к черту Ахматова! Я — Сашка Черный. А ты — любовь! Не ищи меня. Я работаю в Медиапорту по рекламе билетов — почти стюардесса. Платят прилично. Форма мне очень к лицу. Не ищи меня. Попытайся пойти по пути нормализации отношений с человечеством. Я о тебе рассказываю (сплетничаем, проще говоря), они любят слушать мои истории о связи с натуральным манекеном Сережечкой. Ко всему прочему, это меня поднимает по службе, а в личном плане наш шеф иногда остается со мной наедине.

Желаю крепкого здоровья и успехов в борьбе за лют.

Вообще, я никогда не думала, что такую как я можно так любить.

Спасибо тебе за все, Сережа.

Ман. Аня."

ЭПИЛОГ

Как я понял, лют. это описка. Она, ангел, желала мне успехов в литературе.

ПРИЛОЖЕНИЕ

"КАДАВР — оживший неодушевленный предмет. В старых легендах есть упоминания об одушевленных статуях, бюстах, идолах, портретах, чучелах, однако материальных доказательств этому явлению не сохранилось". (Энциклопедия чудес", Москва ,"ГОЛОС",1998)

Июль 2006